Дверь за ними закрылась.
— Налей вина, Эвен, — сказала Жанна. — Мне нужна
ясная голова.
Телохранитель беспрекословно откупорил бутыль и наполнил
кубок.
— Клювастые сказали правду? — спросил он.
— Самую что ни на есть, — Жанна пригубила
вино.
— Тогда...
— Не всю правду, — вздохнула колдунья. — Что
не в человеческих силах меня исцелить — это почти
верно. Возможно, могла бы Кристина,
но я не стала бы доверять ей. Есть
и другие способы...
Она вытащила из сумки тонкую стальную цепь, из которой
выложила на столе разомкнутый круг. Поставила внутрь кубок,
предварительно осушив его до дна, нарисовала мелом колдовские
символы, опоясавшие цепь. И, достав нож, безо всякого сожаления
полоснула себя по запястью.
Красные капли сорвались внутрь кубка.
— Ш-ш-ш, — сказал рисунок.
Эвен отшатнулся, непроизвольно хватаясь за меч. Цепь
подняла один из концов, всколыхнулась, раскрывая змеиную
пасть — и снова зашипела. Звенья один за другим
слипались одно с другим, превращаясь в серо-стальную
чешую.
— Приветствую тебя, слуга Рафаила, — медленно
выговорила Жанна. Кровь продолжала стекать в кубок.
К ней повернулась степная гадюка, из тех, которые
часто кусали крестьян в Лангедоке.
— Я не с-слуга демона ш-шизни,
Ис-сгоняющая, — прошипела она. — Ш-што тебе нуш-шно
от меня?
— Исцеление.
— Вс-сем нуш-шно ис-сцеление.
— Отведай моей крови, дух.
Змея опустила морду в кубок и коснулась языком
собранной там влаги, но тут же отпрянула, словно кровь
колдуньи обожгла её.
— Накер! — выплюнула она. — Проклятая, мерс-ская,
отравленная кровь!
— Мне нужно исцеление, — повторила Жанна.
По спине пробежали нехорошие мурашки. Если змея откажется,
ей останется только закрыть глаза и помереть.
Гадюка вдруг распрямилась, поднявшись так, чтобы оказаться
на уровне глаз колдуньи. Раздвоенный язык выскользнул
из пасти и на миг коснулся губ Жанны.
— Я помогу тебе, Ис-сгоняющая, — прошипела змея.
— Ты отдаш-шь мне три мес-сяца и ещё три дня с-своей
ш-шизни. С-соглас-сна?
Колдунья кивнула. Морда рептилии дёрнулась вбок, и Жанна
почувствовала, как раскалённые зубы впиваются в её плоть.
Она сжала зубы, стараясь не закричать, вытерпеть эту
бесконечную боль — и вдруг всё кончилось.
Змея исчезла. Жанна поняла, что лежит у себя
в кровати, укрытая тёплым одеялом. Боль пропала, словно
её и не было, а на месте раны осталась
лишь чистая розовая кожа.