А потом был одержимый, едва ли не сильнейший
из тех, с кем приходилось встречаться Жанне.
И вселилась пришедшая из-за грани сущность
не в маленького Шарля, сына короля, а в одного
из мастеров меча, рыцаря. И когда Жанна вошла
в проклятую церковь, где заперся одержимый, тот напал
на неё никаким не колдовством, а самой обычной
сталью. Первый же удар едва не снёс колдунье голову,
и лишь мастерство и меч Эвена спасли
её от гибели.
Что-то изменилось после того в душе Жанны. Она
не понимала Эвена — он отличался от всех
предыдущих спутников. Она пыталась найти ключ к нему,
но все попытки ломались о стену чужого разума.
Первым, кого король приставил к ней пять лет назад,
во время первого задания, был пожилой граф де Шатильон.
Вряд ли Филипп додумался до этого сам — наверняка
решение принимал коннетабль. Так или иначе, но вместо горячего
юнца с забитой романтическими глупостями головой Жанна
получила ещё одного наставника, относившегося к ней
исключительно по-отечески. И лишь спустя годы оценила мудрость
этого решения.
Граф без труда нашёл подход к юной колдунье —
у него было шесть дочерей и бескрайнее море опыта.
Долгими днями, покачиваясь в седле, он научил
её всему, что не посчитал нужным или о чем попросту
забыл Рауль де Бриенн. Когда сражаться, а когда
отступать, чем опасен тот или иной человек и в чем его
слабости. Прямой и честный, коннетабль учил её, как
драться ножом, граф же рассказывал, как победить,
не доставая его из-за пояса. И Жанна впитывала знания,
как губка. Пока дочки аристократов корпели над латынью, рукоделием,
музыкой и этикетом, Жанна училась говорить на разных
языках, понимать обычаи чужих людей и защищаться
от интриг.
И когда через год граф всё же отошёл в мир иной,
покоряясь старости, Жанна рыдала по нему куда искренней, чем
жена и слуги.
Потом были другие. Был оруженосец Флоран, умевший красиво петь
и играть на лютне — Жанна с удовольствием
слушала его песни. Был Шарль де Баланьи, надутый, надменный
рыцарь, искренне считавший Жанну своей Прекрасной Дамой. Правда,
обязанности Дамы у него почему-то смешивались
с обязанностями служанки и наложницы, на что
колдунья неизменно обещала лишить телохранителя мужской силы —
и после очередной такой угрозы мессир Шарль сам попросил
коннетабля о другой службе. Были ещё многие, считавшие Жанну
тёмной крестьянкой и сменявшиеся один за другим —
до тех пор, пока не появился Эвен.