Сначала я боялся, что ночной гость
вернется и догонит меня. Но часы шли, а никто, кроме вездесущих
морских птиц, за мной не следил. Затем, когда светило начало
клониться к закату, я начал задумываться о приближающемся вечере. И
мысли эти были не очень приятными — если я не найду в этих песках
укрытия, ночевать мне придется в море. Лучше окоченеть, стоя по
горло в уже холодной осенней воде, чем отправиться кому-то
неизвестному на корм.
Но в море лезть мне, понятное дело,
не хотелось, поэтому я все ускорял и ускорял темп, нагружая и без
того ноющую ногу.
Увы, сумерки опустились на
побережье, а ничего похожего на укрытие я так и не нашел, продолжая
упорно топать по пескам и постоянно прислушиваясь.
Вокруг начала быстро сгущаться
темнота, но ничего до сих пор не было слышно. Впрочем, это
нервировало меня еще больше — воющий враг выдавал свое
месторасположение, враг же молчащий мог прятаться за соседним
пригорком, уже предвкушая момент, когда вонзит когти в мою плоть.
Был, конечно, вариант, что меня уже никто не преследует, но я
предпочел на это не рассчитывать.
Потихоньку вновь начались небольшие
барханы, идущие перпендикулярно берегу и заставлявшие меня яростно
ругаться каждый раз, когда приходилось забираться на новый склон.
Даже редкое зрелище начавшего светиться в темноте моря,
открывавшееся с покоренных мной песчаных гребней, не трогало сердца
— мне хотелось спать или же хотя бы просто лежать и отдыхать, но не
ползать по пустыне.
В один из тех моментов, когда я
пытался отдышаться, стоя на очередной вершине, мне и почудился
легкий свет, идущий откуда-то из-за череды барханов.
С чего я решил, что там обязательно
должен был оказаться лагерь ждущих меня с распростертыми объятиями
охотников или торговцев, — понятия не имею. В диких местах Пустоши
люди стараются не привлекать к себе внимания и не разводят костров.
Да и делать здесь им нечего. Это я, благодаря сложившимся
обстоятельствам, тут гуляю, а нормальные торговцы с караванной
дороги не сходят. Охотники же болтаются около знакомых им руин, а
не исследуют пустые пески. В общем, голос разума нашептывал
держаться подальше от этого света. Но был проигнорирован. И услышал
я его только тогда, когда, преодолев наискосок несколько барханов,
взобрался на очередной и отвесил челюсть от открывшегося
зрелища.