Вожу я их день, вожу
другой... Есть ничего не могу.
Один у них был лысый такой,
вечно везде лез. Привели его на завод по переработке
информации. Правительство наше выписывает с других планет
массу прессы. (12 миллионов наименований.) Все газеты
незамедлительно поступают на такого типа заводы, где
из них делают туалетную бумагу. Причём важность
и оперативность новостей играет формообразующую роль. Газеты
с выборами президента, войнами, переворотами идут
исключительно на нужды правящего гнезда. Я, значит, объясняю
всё этим лысым осьминогам, и тут тот толстый тошнотворный тип
протягивает кишащее червями щупальце, хлопает меня по плечу,
сдирая мох, который растёт между пластинами внешнего скелета,
и говорит:
— Бедняги, что ж
вы чистую бумагу-то не выписываете?
Меня от омерзения передёрнуло.
Пасть сама собой хлопнула, и голову я ему откусил.
После этого инцидента остаток срока
с меня, слава богу, сняли. И даже дали премию
за «нарушение служебного долга во имя поддержания
политического престижа правительства».
Мне бы продвинуться
по службе, но с этими туристами я потерял
аппетит и перестал расти. А у нас как говорят: вырос
из должности — дадим другую.
Но с работой всё-таки
повезло. Устроился на заготовку сучьев. Делается это так:
рубишь дерево, привозишь на завод, его измельчают
в порошок и по готовым формам отливают сучья. Легко
и просто. Там я и умер во второй раз —
бревном придавило.
— Вениамин! — донеслось
из кухни. — Вынеси ведро!
Веник отложил паркер и спрятал
тетрадь. Cупруга просто так не отвяжется. Похоже, свою прошлую
жизнь она провела на планете чистюль — Моралисе. Неплохая
в общем-то женщина, этакая помесь стиральной машины, пылесоса
и кухонного комбайна.
Громадная мужеподобная супруга Веника
отзывалась на нежное имя Дина, с ударением на первом
слоге, а не на втором, как ей больше бы
подошло.
Динама ты моя,
Дина...
Машина, в смысле.
Дина нарочито громко и свирепо
гремела на кухне посудой, потому что Веник опять занялся
никчёмным с её точки зрения делом — писаниной своей.
Когда Веник задумал написать краткий обзор всех своих сорока восьми
жизней, меньше всего он ожидал, что встретит главное
препятствие в лице жены.
Сегодня предстояло ещё одно
неприятное дело — редакционная планёрка. На прошлой
планёрке Лысый-Бритый с Аяса пытался и его, Веника,
припахать на служение народу в рамках борьбы
с юбилеем дорогой газеты. Ох уж этот юбилей!
И ох, как бы это объяснить тому же Лысому-Бритому,
что не люди для юбилеев, а как бы наоборот.
И если так напрягаться, то кому вообще нужны все эти
юбилеи? Техничкам да верстальщицам? Все остальные уже, пардон,
наелись...