— Давай вместе, — Лешка усмехнулся. — Говоришь, на сапожника
учился? В ПТУ, значит. А мастер ваш, Микола — он что, хохол?
— Кто-о?!
— Ну, с Украины?
— Не, не с окраины. Мы почти рядом с центром жили.
— А лет тебе сколько?
— Тринадцатое лето идет. А тебе?
— Семнадцать. Слышь, Дюша, ты вон ту девчонку не знаешь? — Лешка
кивнул назад.
— Не, не знаю.
—Надо б ее утешить… Понимаю, что трудно. Но хоть попытаться.
Попытаться не удалось — со стороны дороги послышался вдруг стук
копыт, и вылетевший на поляну всадник громко заорал:
— Маметкул, э, Маметкул!
Лешка насторожился. Ну, так и есть — бандит звал главаря,
наверное, сообщить что-нибудь важное.
Маметкул — ага, значит, вот именно так звали главного — выбрался
откуда-то из кустов с совершенно заспанной рожей и, недовольно
скривившись, небрежно кивнул спешившемуся всаднику — мол, что
еще?
— Караван, караван, — затараторил тот. — Караван якши.
Хаимчи-бей!
— Хаимчи-бей? Хо?
— Хо! Хаимчи-бей!
— Якши!!!
Поговорив, главарь вышел на середину поляны, и, подбоченившись,
щелкнул пальцами. Вмиг бросившие отдыхать бандиты подобострастно
подали главарю копье и шлем. Шлем Маметкул тут же водрузил на
голову, а на копье оперся, словно самый настоящий пижон. Остальные
бандюки — и было-то их человек десять — встали чуть позади, рядом.
Кое-кто — даже с небольшими круглыми щитами! Артисты, блин…
Приподнявшись, Лешка с интересом ждал — а что будет дальше? Судя
по тому, что людокрады ничуть не испугались и не озаботились, а
наоборот, обрадовались — ничего хорошего пленникам ожидать не
приходилось. И все же…
Ага! Из-за рощицы послышался скрип колес и лошадиное ржание, а
через некоторое время на поляне показалась запряженная какими-то
странными быками повозка с большими колесами, несколько
напоминавшая колхозную сеялку, только из дерева. Над повозкой
колыхался голубой шелковый балдахин, укрепленный на длинных жердях,
а под балдахином, кроме плюгавенького лысого старичка — погонщика —
на мягких подушках сидел одетый в красный блестящий халат толстяк с
багровым лицом и небольшой черной бородкой. Голову толстяка
покрывала круглая, с поднятыми полями, шапка. Вокруг телеги скакали
вооруженные копьями всадники в блестевших на солнце кольчугах!
Ничего себе кино!
— Салям, Хаимчи-бей! — увидав толстяка, воскликнул Маметкул и,
не дожидаясь ответа, показал рукою на пленников. — Якши полон!