Пес чинно сел в сторонке.
Трясущаяся рука Ласло все еще сжимала
вожделенную булку. Он заметил это и жадно впился в нее зубами.
Проглотив первый кусок, разломил и протянул половину псу.
– На, держи.
Но тот отрицательно покачал головой.
Старик смотрел и не верил своим глазам: где ж это видано, чтоб
собака была такой умной?! Переведя дыхание, он осторожно
спросил:
– Ты все понимаешь, да?
Пес кивнул.
– Прямо все-все? Любое слово?
Снова кивок.
Ласло не мог прийти в себя от
изумления. Что ж это за чудо такое? Он затих, то и дело косясь на
странное животное. Довольно большая, с бурой свалявшейся шерстью,
собака выглядела обычной бездомной дворнягой.
Немного успокоившись, старик опять
взглянул на разломанную булку.
– Точно не будешь?
Ему показалось, что пес в ответ
усмехнулся. Бродяга доел булку до последней крошки и принялся
ощупывать голову и плечи. Больно, конечно, но вроде все цело. Он с
облегчением вздохнул.
Солнце зашло, в воздухе запахло
сыростью. Ласло соорудил в стогу нору, забрался в нее и поманил
своего заступника.
– Иди сюда. Не бойся, не обижу.
Тот залез в стог и устроился рядом.
Старик осторожно погладил его.
– Спасибо, приятель. Если б не ты, не
сносить бы мне головы. Я смотрю, и тебе несладко пришлось. Паршиво
выглядишь.
Пес кивнул с тяжелым вздохом. Потом
вытянулся, прижался к старику, согревая его своим телом, и закрыл
глаза.
А Ласло не спалось. За всю жизнь не
видел он ничего более странного. Что это, ведьминские проделки? Или
сам дьявол вселился в эту псину? Да нет, с какой стати дьяволу
спасать бродягу?
Старик настолько изголодался и
настрадался, что был рад любой помощи. А потому махнул рукой на
мрачные мысли.
"Поглядим, что будет дальше", – решил
он и забылся тяжелым, беспокойным сном.
Ему приснилась Каталина. Она принесла
обед на мельницу и теперь, сидя напротив, смеющимися глазами
смотрела, как он за обе щеки уплетает галушки со сметаной. Теплой
ладошкой жена поправила ему упавшие на глаза волосы, а потом
достала из достала из корзины полную крынку молока. Выпив разом
половину, он вытер усы, перегнулся через стол и смачно поцеловал
благоверную.
Чувствуя во сне теплый бок пса, Ласло
покрепче прижимался к нему, словно снова лежал на соломенном тюфяке
рядом со своей Каталиной.
***
Старик дал псу имя
Барат[iv], и тот не возражал. Если бы еще
неделю назад кто-то сказал Ласло, что собака может возражать, он бы
только рассмеялся. А теперь совершенно серьезно советовался с псом
и рассказывал ему о своей горестной жизни.