Они миновали
Мункач[v],
Унгвар[vi] и теперь шли по дороге,
вьющейся среди полей, которые окружали город
Кашшу[vii]. Ласло жмурился от яркого
солнца и лениво поглядывал на колосящуюся рожь. Как хорошо! Вон
там, вдали, виднеются ровные ряды капусты, но бежать к ней
совершенно не хочется. Он не голоден! С этой чудесной животинкой
жизнь и в самом деле налаживается. И даже ставшее почти привычным
жжение в груди теперь появляется реже.
Посмотрев на носящихся в воздухе
ласточек, старик спросил:
– Слушай, Барат, а ты только
по-венгерски понимаешь?
Пес покачал головой.
– Батюшки, еще какие-то языки знаешь?
Чешский? Словацкий? Польский?
Короткий кивок.
– Ух ты, по-польски можешь? А
еще?
Внезапно Барат остановился и принялся
водить когтистой лапой в пыли дороги. Ласло с недоумением смотрел
на палочки и кружочки, появляющиеся у его ног.
– Это что же, буквы?
Пес снова кивнул, а старик в полном
обалдении уставился на него.
– Что, и писать умеешь?!
– Гав!
– Ничего себе! Господи Боже, да как
же это может быть?
Барат начал было снова выводить
что-то в пыли, но Ласло безнадежно махнул рукой.
– Не трудись, друг, читать-то я не
умею.
Они вошли в Кашшу через крепостные
ворота и по узким мощеным улочкам вышли к собору святой Эльжбеты,
покровительницы Венгрии. Огромный готический храм с недавно
пристроенной к нему Сигизмундовой башней потряс Ласло: ему
доводилось видеть немало церквей, но эта была больше и красивее
всех. Каменная махина словно нависала над рыночной площадью. Подняв
голову, старик с изумлением рассматривал высоченные зеленые шпили.
Потом, потирая затекшую шею, покосился на Барата – тот задрал морду
и тоже, казалось, любовался величественным собором.
На площади было полно народу, в
воздухе стоял неумолкающий гул, а откуда-то справа доносился
сладковатый запах тушеного мяса. Хозяйки в широких платьях и
фартуках толпились возле лотков, а мужчины глазели на акробатов,
выступавших в центре площади.
– Ап! – то и дело слышалось
оттуда.
Три здоровенных парня прыгали через
голову и перекидывались гирями. Зрители вяло аплодировали, было
заметно, что такие зрелища им не в новинку и уже приелись.
– Куркуренты, – проворчал Ласло и
направился к одинокому лоточнику, который продавал товары для
живописи.
Старик выбрал картон, две большие
кисти и несколько горшочков с цветными
землями