[viii].
Маленький толстый торговец взглянул
на Ласло и хитро прищурился.
– Значит, так, это полтора пфеннига
да плюс три по полпфеннига да плюс еще два, итого... эмм... итого
восемь.
Бродяга послушно полез в суму, а пес,
навострив уши, угрожающе зарычал.
– Чего это он? – забеспокоился
лоточник.
– Что, Барат?
– Р-рр-рр...
– Давай скорее деньги, забирай это
барахло и катись отсюда со своей сумасшедшей собакой!
– Да-да, конечно, – заторопился Ласло
и отсчитал восемь монет.
Пес положил передние лапы на лоток и
возмущенно гавкнул на продавца. Тот попятился и попытался нащупать
что-нибудь тяжелое, но под рукой ничего не оказалось.
– Парень, мой пес без дела глотку
драть не станет! – наконец сообразил Ласло. – Видать, что-то не
так.
Барат выразительно кивнул. Старик
наклонился к нему.
– Что, товар плохой?
Пес не шелохнулся.
– Цена высокая?
– Гав!
– Он меня обсчитал?
– Гав! Гав! – пролаял пес и дважды
кивнул.
– Ты еще у мышей в амбаре спроси, –
рассмеялся продавец.
– Барат не глупее тебя, – обиделся
Ласло. – Вот сейчас кликну стражника, он проверит, стоит ли моя
покупка восьми пфеннигов.
Лоточник побледнел: за обман
покупателя вполне можно угодить в тюрьму. И тогда прости-прощай
вольная жизнь.
– Подождите, подождите, – засуетился
он, – может быть, я обсчитался. Давайте-ка еще разок.
Он быстро перебрал купленный товар,
бормоча что-то себе под нос, и сдавленно сказал:
– Да-да, я ошибся, с вас пять
пфеннигов.
– То-то же, – погрозил кулаком
Ласло.
Он присел, обнял пса и поцеловал в
мокрый нос.
– Умница ты моя...
Расплатившись, старик забрал товар и
пошел прочь.
– Эй, погоди! – крикнул вслед
торговец. – Твоя собака, что, умеет считать?
– Да иди ты, – беззлобно отмахнулся
Ласло.
Представление акробатов закончилось,
и центр площади теперь был свободен. Ласло разложил на мощеной
булыжником земле картонки, взял в руки кисть и, размахивая ею,
принялся созывать народ:
От лотков отвлекаемся,
Представленье начинается.
Привел собаку я из дальней дали,
Такого пса вы сроду не видали.
Не только воет и лает,
Но пишет и книги читает.
Дай задание ему,
И увидишь, что к чему.
Торопись скорей, народ,
Представленье уж идет!
С десяток зевак уже стояли вокруг
разложенного картона. Ласло, обмакнув кисточку в краску, подал ее
Барату. Тот взял кисть зубами и выжидательно оглядел публику.