Чедр улыбнулся.
-Вы принадлежите мне! И только мне!
Запомните, ублюдки, между смертью и вами только я! – Чедр вгляделся
в неровный строй товара - усвоен ли урок. Качнулся с носка
на пятку в легком приступе раздумий и ткнул пальцем в Михаила. –
Два шага вперед.
-Проклятье, - в отчаянии прошептала
Саада. Она до крови закусила губу, борясь с желанием вцепиться в
Мика.
Всего ничего – два шага. Но точно
бездна разверзлась под ногами – там пламя и тьма… Михаил шагнул
вперед.
-Забирайте! – кивнул Чедр. Пятеро
солдат встрепенулись. – И передайте мастеру Агруну мои наилучшие
пожелания.
-Непременно, - холодно сказал
седовласый грузный яроттец, выдавая свое старшинство. Резким
толчком он направил Михаила к угловатым силуэтам эгорских окраин,
видневшимся за портовыми постройками, – прямиком в сизую дымку
неизвестности. Шеренга пленных скрылась за штабелями корабельных
грузов. Их судьба – тьма и Чедр.
Звук шагов. Мерная поступь и грязь
мостовой. Михаил поморщился – в левый ботинок попала галька.
-Куда меня ведут? – не выдержал
он.
Седовласый яроттец, главенствующий
над конвоем, покосился на хромавшего рядом пленника и скупо
усмехнулся:
-К Ночному Ветру.
Ответ Михаилу не понравился.
Интонации ктана настораживали обещанием несовместимых с жизнью
проблем. Дорога могла закончиться в преддверии ада – а там лишь
последний вскрик и горстка пепла… Михаил передернулся в попытке
усмирить воображение. Увидев, что заключенный порывается задать
новый вопрос, ктан небрежно положил ладонь на эфес меча. Михаил
осознал и заткнулся. Взгляд его скользнул по обшарпанным стенам
кривобоких двухэтажных домиков, стискивающих улицу угловатыми
тенями. Слепые темно-серые фасады, покорные ударам непогоды и
судьбы… Гниющие отбросы у сбитых порогов.
Скрипнули ставни в тенях наверху.
Схватившись за мечи, солдаты, не прерывая марша, дружно вскинули
головы. Точно куклы в умелых руках кукловода. В одном из окон
возникла одутловатая женщина с ведром помоев наперевес. Увидела
черно-красные униформы и с поразительным для своих габаритов
проворством канула во тьме дома.
Улочка закончилась, выпустив конвой
на площадь, изломанную случайными застройками – пятачок свободы с
претензией на импозантность. В центре площади высилась одиозная
скульптурная группа - вроде взрыва на макаронной фабрике – максимум
деталей, минимум смысла. У скульптуры в пыли резвилась стайка
чумазых пацанов – бойко стучала деревянными мечами, оглашая округу
звонкими криками. На Михаила снизошло откровение – но он не мог, не
хотел верить увиденному…