Не успел я усесться, как появилась Елизавета Аматуни. Я снова
встал, поцеловал ей ручку, соблюдая все приличия, и подвинул стул,
помогая сесть. Я столько раз это проделал за сегодня сначала с
Лизой, потом с Марией Филипповной, потом с Натальей Борисовной и
Анной Евгеньевной, что радовался тому, что с ними придут какие-то
их ухажёры, которые и будут пододвигать им стулья, подливать
шампанское в бокалы и выполнять все остальные, требуемые этикетом,
глупости.
– Лиза, не знаю, как ты, а я сейчас буду много и быстро есть! –
заявил я, вспомнив о том, как в обед у меня остыл креветочный суп
из-за того, что приходилось отвечать на бесконечные реплики
девушек.
– Тебе лишь бы поесть! – шутливо обиделась она. – Конечно,
заморочил юной глупой фрейлине голову, получил от неё то, о чём и
говорить-то неприлично, а теперь и слова сказать жалко бедной
приезжей провинциалке!
– Да ладно тебе, – улыбнулся я, – ты тоже от меня получила то, о
чём и говорить-то неприлично! И кто ещё кому заморочил голову!
Не дожидаясь её ответа, я взмахнул рукой, чтобы подозвать
официанта. Когда он появился, длинный и гибкий, как переваренная
макаронина, малый с тонкими усиками и прилизанными волосами, я
быстро спросил его, какое сытное блюдо приготовят максимально
быстро: я хотел успеть наесться до прихода этих болтушек.
Я последовал совету официанта и сделал заказ. Что-то заказала
себе и Лиза.
– Ну что, Елизавета Георгиевна, – весело сказал я, – могу
поболтать с тобой, пока мне не принесли еду.
– Пф! – фыркнула она, – Больно надо.
Прошло около пяти минут, которые мы провели, перешучиваясь и
подкалывая друг друга, как тот же официант, почтительно
изогнувшись, поставил на стол мой ужин. Я, как и предупреждал
фрейлину Аматуни, полностью сосредоточился на нём.
И правильно сделал. Я едва успел закончить трапезу, когда к
нашему столу приблизились уже знакомые мне дамы в сопровождении
каких-то молодых людей. Двое из них были в форме и выглядели
соответствующе: высокие и широкоплечие, с квадратными челюстями, но
при этом открытыми и добродушными лицами. Один был совсем
блондином, другой, скорее, светло-русым.
Третьим – кажется, это был кавалер Анны Евгеньевны – оказался
среднего роста длинноволосый шатен с острым подбородком и с
выражением лица одновременно мечтательным и, если не суровым, то
как минимум строгим.