Зузан отвел взгляд. Но, как оказалось, надо было ещё и уши
заткнуть. Жаль, нечем
– Х-хазяин! Тащщи ищщо! – осушив кружку и шарахнув ею о стол,
заорал “сумчатый”.
– Сам жопу подыми, да и возьми! – приветливо отозвался бармен. И
добавил:
– И вообще, хватит на сегодня! Соска твою тушу до дому не
дотащит! И, кстати, твой кредит кончился. Чем дальше платить
будешь? Её кошельком междуножным?
Апаши в углу заржали жеребцами на случке. Девушка поморщилась,
но глаз не подняла.
– Ха! Ты, ккк-азёл! – сообщил “сумчатый”, вставая из-за стола. –
Т-ты не зна’шь, с к-кем гришь, йопта?! А я, меж-жу пр’чим, скоро
подымусь! Ох, как подымусь! Выше всех, бля!
«Ага, поднимешься ты», хмуро подумал Зузан. «Как хер у орка на
козу… Хотя нет, у орка-то по умолчанию на коз стоит. Как и на
овец».
– Я те не т-только долг отдам, – радужный пьяница обвёл кабак
мутным, как дымчатый кварц, взглядом. – Я весь твой п-паганый кабак
куплю! – гаркнул он, хлопнув ладонью по столу. – И названье сменю!
Наз-заву… «Золотая Блоха»! Бло-ха, ха-ха! – он загоготал, но тут же
прервался и зычно икнул. – И вы все – к’азлы! – завершил он, икнув
повторно.
– Пьер, пожалуйста, сядь… – тихо попросила девица, не поднимая
взгляд.
– Ну-ну, свежо предание, – ухмыльнулся бармен, явно слышавший
подобные обещания от ужратых поганцев не первый раз.
– Жж-заткнищь! – пьяный поводил пальцем перед лицом у подруги. –
Т-ты не щме… не сме’шь… у-ырп! – он утробно рыгнул, схватился за
живот. – Ох… П-подожди, ma cherie, я щщас! – и с этими словами
бросился прочь из-за стола.
Зузан отпил ещё пару глотков той ссанины, что по недоразумению
звалась в этой дыре “лагером”, оскорбляя гордое звание пива (ах,
благословенные либушинские погребки, ах, трактир “У чаши”!..),
прежде чем блеснула чудесная, просто роскошная мысль – будто огонёк
коногонки. Да, самое то. И полталера, опять же, очень жаль. А зло
нужно наказывать.
Зузан выбрался из-за стола. Ноги держали крепко. А что руки
дрожат – так это привычно и почти не мешает.
– Ппардон, – обратился он к бармену, – а где у вас этот, ля
сортирье, который?
– Ссальня там, – указал тот в сторону узкого прохода за тяжелой,
грязной шторой, всё ещё колыхавшейся от пробежавшего “сумчатого”. –
Шланг у нас положено держать обеими руками, понял?
– Блаарю... Давно живу, отвык стены кропить...