– Что? Зачем такие ужасы?
– Затем, милая моя Женни, что такая легенда, во-первых, избавляет
вас от ненужных расспросов. По любому поводу можно скукожить носик
и сделать вид, шо тебя ранят воспоминания, и всё такое – и люди
сразу отстанут. А во-вторых, конкретно для тебя, это удобный повод
выходить на люди в шляпке с траурной вуалью… маскирующей твои,
прямо скажем, приметные черты! Вот, если хочешь, можем даже
обеспечить вам материальные доказательства! – Зяма достал из
кармана потёртую фотокарточку и небрежно бросил Жен. Та поймала
порхнувшую бумажку, пригляделась:
– Э-э, и что? Ну, девочка, в платье сидит… А-а-ааа! – девушка
отшвырнула фотографию. – Она же мёртвая! Ты что?!
– Милая, успокойся. Это такая мода, многие так делают!..
– Именно! Называется «post mortem»: гримируют покойника, сажают и
щёлкаются с ним, шоб показать, дескать, он с ними даже после
смерти. Это от гоблинов переняли, они такое с мумиями вождей своих
делать любят… За совсем маленькую плату мастер сделает коллажик, и
к этому ангелочку ваше с Пианистом фото приделает. «Фотографическая
лавка месье О’Доуба» таким занимается, у меня там скидка…
– Нет уж, убери с глаз долой свой поц, с мортэмом заодно! Обойдёмся
и так!
– Ой, да как хочете… Король, ты нам в этой семейной драме
пригодишься!
– Я? – удивился панцерник. – И кого я должен играть, мёртвого
дитятю? В натуральную, так сказать, величину?
– Три ха-ха, так смеюсь, шо аж губа треснула… Ты будешь дядюшкой
Жен. Единственным любящим родичем, который её вырастил и воспитал,
и теперь едет с ней и её непутёвым муженьком в путешествие.
– Но почему я?..
– Потому, херр Румпельштильцхен, – наставительно поднял палец Зяма,
– шо никто так не годится изображать суровую и мужественную скорбь,
как йормландцы. У вас это, так сказать, в крови, не зря вчера
поручик за столом сказал…
– Хм, – Король секунду поразмыслил, после чего свёл на переносице
брови, опершись локтем на колено и положив подбородок на кулак. – Я
всегда говорил, что этим закончится, – голос его зазвучал сварливо
и грубо. – Ещё когда майн либе пупхен, майн фёртфолль Жанетт
притащила домой этого Gesindel – я сразу всем сердцем почуял, что
от него не будет добра! Что этот драный кошак стащит сердечко моей
птички – и разобьёт вдребезги!..
– Дядюшка, прекратите! – изобразил праведное негодование Раймунд. –
В такой скорбный час, когда нам и без того тяжело, вы… - Пианист
сбился, но тут же продолжил: - травите, прямо таки насмерть
травите, человека, который и сам жертва!...