Женевьева, задумчиво подпершая щёки кулачками и разглядывавшая
стол, прислушалась – и вдруг подняла голову.
– Паровозик чух-чух-чух, потому что я лопух... – победно
произнесла девушка. Потянувшись, сорвала со стены выцветшую
страницу из журнала. Такие вырезки тут и там красовались на стенах
квартиры: виды чужеземных городов, пляжей с пальмами, ажурных
мостов и летучих кораблей в небесах… Кусочки далёкого и близкого
прекрасного мира, доступного лишь тем, у кого были деньги.
Огромные.
– Вот вам «Изумруд»! – Жен рывком сдвинула в сторону посуду,
шлёпнула бумагу на столешницу и разгладила ладонями. Трое мужчин
рывком поднялись со стульев, чуть не стукнувшись над столом
головами. На фотографии паровоз, больше похожий на пулю – до того
вылизаны очертания – мчался куда-то, волоча за собою вереницу
вагонов.
– Изумрудный поезд, – торжествующе пояснила Женевьева. –
Эмеральд-Экспресс, он же в прошлом «Экспресс Континенталь». Идёт
через весь материк… Из Лютеции в Алтунбалад! – она ткнула пальцем
под фотографию, где была изображена схема маршрута: из Халлисианы
на юго-восток через Ливонию, Унгравию и Дымбовицкое Княжество.
Завершался маршрут на восточном берегу Босфора, на земле Империи
Урхан-Эрем.
– Эк! И вправду, – поражённо протянул Рене. – Неужто?..
– А вот и Хольц с холерой! – завершила девушка, отчеркнув
обкусанным ногтём строку: «…железнодорожная компания «Айзен
Хольцхаллер и партнёры» (Eizeh Holzhaller et associés):
гарантированное качество с 1876 года!»
Последовала пауза. Затем Пианист молча сгрёб супругу в объятия и
поцеловал; Жен охотно поддалась, драматически закинув руку за
голову. Рене одобрительно присвистнул.
– Периодичность рейсов – раз в две недели. Перед его
отправлением, разгоняют всю шелупонь с вокзала... – прошептал
Зузан, почесав ссадину на щеке. – Пан Пианист, мадам Женевьев,
будет вам миловаться! Календарь! У вас тут есть календарь?!
Календарь, разумеется, нашелся. Почти свежий – всего-то 1891-го
года. Пианист, вооружившись огрызком карандаша, прямо на досках
пола внес поправки… Остальные ждали, затаив дыхание.
Оторвавшись от подсчетов, Раймунд поднял взгляд на
окружающих:
– Что могу сказать, господа! Одну загадку мы решили.
Дофин снова подскочил, на этот раз опрокинув стул:
– А я говорил, что все вместе мы что-нибудь придумаем!