– Ну, давай, – кивнула Фрейя, не сводя взгляда с лица напарника.
Зверски красивого, стоит признать. Кровь северного эльфа-свартальва
даровала Бальдру белоснежные волосы, сейчас остриженные коротким
ёжиком, кожу цвета старой слоновой кости и прозрачно-серые глаза.
Полуэльф умел производить впечатление, особенно когда улыбался.
Возможно, и Фрейя могла бы на него запасть… если бы не связывавшие
их отношения. – Что там у тебя?
– Самый что ни на есть здоровый завтрак! – заверил Бальдр,
поставив сковороду на стол. Фрейя невольно сглотнула слюну. Яичница
с подрагивающими солнечными желтками, с поджаристым беконом и
луком, с полопавшимися от жара колбасками!.. Возможно, напарник
переборщил со специями, но это было неважно. Даже измученный
желудок Фрейи оживился и возрыдал голодными слезами.
– То, что нужно девушке, чтобы подкрепить силы: яичница а-ля
пратхет! – Бальдр отделил половину деревянной лопаткой и заботливо
выложил на тарелку полуэльфийке. – Кушай, сестрица, не
стесняйся.
Фрейя взялась за вилку. Голод прогнал и скверные мысли, и
подступившую было тоску. Больше всего она ненавидела, когда Бальдр
вёл себя вот так, ласково и заботливо. Это каждый раз даровало
ложную надежду, что затянувшееся недоразумение наконец-то
закончилось, и всё будет хорошо…
Глупо надеяться. Почему же она вновь и вновь стремилась
обмануться?
Девушка жадно поглощала завтрак, закусывая чёрным хлебом. М-м…
о, боги, когда она последний раз ела хорошую еду? Бальдр с
изяществом аристократа разделывал завтрак на сковородке вилкой и
ножом, глядя на напарницу.
Фрейя одолела уже добрую треть, когда вилка ткнулась во что-то
хрустящее. Бекон? Она рассмотрела насаженный на вилку кусочек
белка, не сразу поняв, что видит с обратной, поджаристой стороны.
Как будто фрагмент непонятного растения, запечённый в яичницу, с
острыми веточками… или шипами… А спустя секунду пронзило понимание.
Кусок сегментированного узкого тела с торчащими в стороны острыми
лапками.
Сороконожка! Рубленая сороконожка, залитая сверху яйцами и
зажаренная!
– Пратхет-Тхай – это самоназвание Великого Сиама, – по-прежнему
улыбаясь, сказал Бальдр. – Что такое, сестрёнка? Не любишь сиамскую
кухню?
Фрейя не слышала. Опрокинув табурет, она выскочила из-за стола,
повалилась на четвереньки, не добежав до мусорного ведра – и её
вырвало. Ещё раз, и ещё, пока не осталось ничего, кроме тянущейся с
губ кислой слюны.