– Мне нужно одеться. Отвернись.
В ответ она только хмыкнула, не переставая нагло пялиться.
Ну!..
Я отбросил одеяло и потащил одежду со стула. Она стояла,
бессовестно разглядывая, как я, повернувшись к ней спиной,
натягиваю трусы, а затем – брюки. И вдруг спросила, хихикнув:
– Вы всегда спите нагишом? Без ничего?
Я не нашелся, что ответить, сразу. Обернулся к ней. И не
успел.
– Родинка!
Я подавился готовыми вырваться словами.
– Родинка! – еще раз радостно воскликнула она, бросила швабру и,
подбежав, ткнула пальцем мне в грудь. – Красная, круглая и под
правым соском.
Я невольно глянул вниз. Она тут же убрала палец.
– Да, родинка. Что из того?
– У меня такая же!
Прежде чем я успел что-нибудь предпринять, она рывком стащила с
себя футболку. Лифчика под ней не было. И я увидел под округлой
девичьей грудью красную выпуклую родинку. Невольно сглотнул.
– Смотри, у тебя она под правой грудью, у меня – под левой. Как
и должно быть. Если мы сейчас…
Она вдруг легонько толкнула меня, и я, не устояв, рухнул на
койку. В следующий миг она шлепнулась на меня сверху – грудь к
груди. Я увидел прямо перед собой большие синие глаза, сверкающие
медным блеском пряди волос и россыпь маленьких веснушек на румяных
щеках… На мне словно двести двадцать закоротило. Хорошо, что успел
надеть брюки…
Сжав зубы, я схватил ее за худенькие плечики и решительно снял с
себя. Поставил на пол. Она смотрела обиженно. Сколько ей? От силы
шестнадцать… Не хватало еще вляпаться здесь в совращение
несовершеннолетних.
– Тебя как зовут?
– Евдокия.
– Дуня, значит.
– Евдокия! – насупилась она.
– Пусть так. Почему ты, Евдокия, бросаешься на людей?
– Ничего я не бросаюсь, – заторопилась она. – А просто хотела
показать, что если мы… Ну, соприкоснемся… то наши родинки придутся
одна против другой…
– Ну и что?
– Какой ты!
Глаза ее налились влагой. Но меня слезами трудно пронять. С
этими козочками надо построже.
– Вот что, – я поднял с пола швабру. – Ты пришла сюда убирать,
так и займись. А у меня дела.
– Я не уборщица.
Я удивленно посмотрел на нее.
– Этой шваброй дедушка на ночь двери запирает. А то тут один
ночевал до тебя, ночью ему что-то привиделось… Он с испугу выскочил
на лестницу и покатился… Руку сломал, – она помолчала и добавила
мстительно: – Надо было, чтоб ты выскочил! И шею себе сломал. Вот!
– она показала язык и, вывернувшись, выбежала из комнаты.