— А чего такого? Дают — бери, бьют —
беги... Кстати, там кроме торта ничего нет? — Палыч сунул голову в
холодильник и, поискав что-то взглядом, разочарованно вздохнул.
— Небось водку искал? — смекнула
Бабуля. — Алкаш...
Игнорируя её ворчание, Палыч перенёс
торт на стол. Глаза у Близняшек загорелись. Я и сам глядел на торт
с неподобающим мертвецу аппетитом.
Но не думайте, что мы были беспечны —
и что мысль «да что же это творится» нас не терзала: терзала, и ещё
как. Только страха в нас не было, словно в часть нашей психики
ввели местный наркоз. Мы являлись воплощением архимертвецкого
спокойствия.
И мне в то утро показалось, что
кто-то этого хочет.
Таинственный Ангел не соврал — в
Общаге мы могли есть.
Взяв из сушилки тарелки, мы разложили
их на столе. Найденным в шкафу ножом разрезали торт. В том же шкафу
были ложки и коробки с соком: яблочным, томатным, парой вишнёвых,
двумя клубничными и двумя апельсиновыми.
— Я люблю апельсиновый, — сообщила
Рита.
— Я тоже, — отстранённо бросил
Макс.
— А я вишнёвый, — сказала Света.
Сам я тоже любил вишнёвый. Кошатница
предпочла яблочный, Палыч — томатный, Бабуля с Коршуном —
клубничный.
— Выходит, сок здесь только тот,
который мы любим, — смекнула Кошатница, доставая коробки.
— По литру на каждого, — мрачно
добавил я.
Мы разлили сок по кружкам. Их было
восемь, что уже не удивляло. Нас, как ни странно, не удивляло
вообще ничего: мы были словно околдованы... Никак иначе я не могу
объяснить то, что мы спокойно ели торт и пили сок.
Скажу честно, было вкусно.
Торт был творожно-йогуртовым, с
лёгким привкусом ванили. Совсем нежирным и ненавязчиво сладким. При
жизни я как раз такой и любил.
Доедая свой кусок, я провёл
эксперимент: ушёл из кухни, пересёк холл и вышел сквозь Арку —
решил узнать, можно ли есть снаружи. За мной вышли Кошатница, Макс
и Коршун.
Получилось всё так же, как со
способностью брать предметы: у Арки мы ели как ни в чём не бывало
(а Макс даже допил сок), но, отдаляясь от неё, быстро теряли
аппетит. Шаге на пятидесятом нас постигло чувство, будто мы делаем
что-то неправильное... что-то такое, чего делать нельзя. А куски
торта, нами так и не дожёванные, исчезли из наших ртов.
Коршун тоже провёл опыт, уколов палец
найденным у Арки гвоздём. Однако кровь не пошла. Чёрная точка —
подобие ранки, возникшее от укола — сразу же затянулась. А боль, по
словам Коршуна, была словно фальшивой: жалкой тенью того, что он
должен был испытать.