Гляжу в крайний раз на Рожкову, изо всех сил улыбавшуюся мне
сквозь слезы, на Томину, махавшую рукой – и все пропадает.
На сорок четыре года.
Глава 2.
Четверг, 29 августа 1974 года, вечер
Первомайск, улица Дзержинского
Капсула проявилась прямо над лестничной площадкой, выложенной
дешевой керамической плиткой, рядом с узенькими дверцами лифта.
Меня царапнуло глупое беспокойство – а вдруг соседи выглянут? Но
свидетелем моего переноса в прошлое оказался всего один человек – я
сам, только в отрочестве.
Юнец стоял на ступеньках – в потертой «целинке», прожаренный
солнцем, короткие русые волосы выгорели до цвета соломы, пальцы
сжимают рюкзачок, похожий на торбу…
«Миша Гарин сияет от счастья и пыжится от гордости - он два
месяца подряд «пахал» со стройотрядовцами, заработав пятьсот
рублей! Миша окреп, закалился – и везет подарки своим родным… Вот
только маму обнять он постесняется, дурачок, а чтоб сестренку
чмокнуть… Да ему такое даже в голову не придет! О, смотрит на
дядьку в пузыре – и ни бум-бум…»
Все эти мысли проносились в моей бедной голове, как заполошные
птицы, влетевшие в комнату и не знающие, как им выбраться из
ловушки, а на счет «четыре» весь видимый мир заколыхался, исчезая,
забрезжил в стробоскопическом мельтешеньи.
Меня охватил томительный страх, как во сне, когда мучительно
долго падаешь, и вдруг зрение вернулось, делаясь куда более четким.
Я увидел себя – потрепанного жизнью мужика в возрасте, бледного,
заключенного в бликующую сферу, а в следующее мгновенье и Михаил
Петрович Гарин, и Т-капсула поплыли, расползаясь на пиксели, сеясь
серой искрящейся пылью.
- Мир праху моему, - шепчу я, не узнавая собственный голос.
Я оглядел себя, примечая стрелки на брюках, наведенные
неизвестным на Западе способом – укладкой штанов под матрас на
откидной полке - и стоптанные финские туфли. Помню, мама очень
гордилась, что смогла их достать. Вытянул руки, повертел перед
глазами, зачем-то дотянулся указательным пальцем до носа, облизал
губы – и ощутил легкую дурноту. Меня не стало.
Меня, чей шестидесятилетний юбилей я отметил совсем недавно,
больше нет! Теперь я мальчишка…
Двигаясь «на автомате», одолеваю последние ступени и
останавливаюсь под дверью – полузнакомой, отделанной лакированным,
уже потертым деревом, с двумя бронзовыми цифирками – «55». Наша
квартира. С нее начинается родина…