Глупый вопрос. Сия голова, укрытая
снежной сединой, обернулась к нему, поиграла желваками, сжала в
линию узкие бескровные губы. Пожалуй, на ядовитую змею герцог и то
смотрел бы с меньшей гадливостью. Эрвину страстно захотелось
свалиться на колени и заорать во весь голос: «Отец, очнись! Я не
мятежник и не шантажист! Все, чего хотел, — немного помощи от
государя, чьей семье мы честно служили веками. А еще хотел заседать
в Палате и жить в столице, подальше от вас, милорд».
Он сумел сдержаться. Четвертое
правило общения с отцом: никогда и ни в чем не оправдывайся.
Оправдания — для собак и черни.
— Милорд, вы вольны лишить меня
титула, раз уж так повернулось. Но будьте милостивы, расскажите,
что вы думаете предпринять для процветания родной земли?
— Не паясничай, — устало рыкнул его
светлость, хотя Эрвин и не думал паясничать.
— Рихард… — начал фразу Десмонд
Ориджин и остановился.
Собственно, к чему продолжать? Одним
именем брата уже все сказано. Рихард Ориджин был достойным
наследником: обожал мечи и схватки, имел медвежье здоровье, был
отчаянным воином и не по годам искусным полководцем, не ведал
страха, не помышлял о дворцовых интригах. Рихард вообще мало о чем
помышлял, кроме военного дела, — ничто иное его не интересовало.
Кроме того, Рихард во всем соглашался с отцом: не потому что боялся
его, а потому, что мыслили они одинаково, в общем направлении,
словно два парусника, движимые одним ветром… Но Рихард погиб, к
великому сожалению, и вам, отец, придется иметь дело со мной.
Оба помолчали, переводя дух.
— Что ж, сочту твой план юношеским
слабоумием и постараюсь выбросить его из памяти, — заговорил
наконец Десмонд Герда Ленор, великий лорд Ориджин. — Ты начинал
речь с желания послужить Первой Зиме и Короне. Вернемся к той
позиции. Она выгодна для нас, поскольку тебе вскоре представится
возможность послужить и мне, и владыке Адриану одновременно. Я
размышлял о возможностях улучшить наше положение. Некоторыми из
своих соображений я поделился с императором и испросил его
дозволения на действия. Он одобрил мою идею.
Дальше ровно и неторопливо его
светлость изложил сыну план. Слова звучали отчетливо и твердо, не
оставляя сомнений. «Смотри строю в лицо, говори низко, из
солнечного сплетения, делай паузы между словами — и тебя будет
слышать даже двадцатая шеренга», — вспомнилось Эрвину. Однако смысл
все равно ускользал, и он решился переспросить: