Мира — не дитя, зимою ей исполнилось
семнадцать. Сюзереном ее отца был граф Виттор Шейланд. Теперь он,
выходит, ее сюзерен. Однако, нимало не смущаясь этим, Сибил Нортвуд
принимала живое участие в жизни девушки, оказывала покровительство.
Возможно, из-за древних корней Мириной родословной - графиня падка
на громкие имена. А может быть, дело в матери Миры, умершей много
лет назад, и в дочке графини — ровеснице Миры.
— Мой сюзерен — граф Виттор, —
отметила девушка. — Ему следует узнать о том, что случилось.
Сибил взмахнула ладонью.
— Узнает непременно, я пошлю гонца.
Однако, девочка моя, ты ошибаешься, если думаешь, что Виттору будет
до этого дело. Твой сюзерен женится. Его ждут три недели
беспробудного пьянства и малахольная принцесса в придачу.
Ах, да, Мира слыхала об этом. Все,
что касалось свадеб, не очень-то интересовало ее и не задерживалось
в памяти.
Слуга принес пару деревянных кубков,
наполнил пряной пахучей жидкостью. Графиня протянула один Мире:
— Ханти — лучшее лекарство для души.
Выпей, дитя.
Не дожидаясь, Сибил выпила настойку
одним залпом, довольно фыркнула, покраснела. Мира сделала несколько
глотков. Горло обожгло, туман в голове стал еще гуще. Свой кубок
графиня ткнула слуге, и тот вновь наполнил его.
— Теперь расскажи мне — как выглядели
те, кто напал на вас?
Мира не знала этого. Она подозвала
Гурона, воин рассказал:
— Их было не меньше дюжины, ваша
милость. Они не носили никаких гербов, но одеты были похоже, не
вразнобой. И вооружены одинаково — арбалеты и секиры.
— Стало быть, на лесных разбойников
не смахивают?
— Нет, ваша милость. Оружие хорошее,
бились ловко. Все наши полегли в одну минуту.
— Отчего же тогда ты жив? — не без
презрения спросила Сибил.
Гурон потупился и не нашелся с
ответом.
— Может, и к лучшему. Ты сопроводил
девочку. Одной ей было бы нелегко. — Графиня отправила его взмахом
руки.
Не похожи на разбойников, думала
Мира. Это должно что-то означать. Но понять сложно — слишком
туманно в голове, и слишком мало сил.
— За твоего отца — доброго рыцаря и
благородного человека, — подняла Сибил кубок. — Радость и покой его
душе.
Потом они очутились за столом, полным
угощений. Было много мяса и рыбы, и мало хлеба. Ягодные соусы,
какие-то травы, соленья. Все острое или пряное, как всегда в
Нортвуде. Мира с трудом впихнула в себя пару кусков. Ее мутило от
ханти, от запахов, от тусклого тумана. Графиня говорила с нею, и
девушка старалась отвечать, хотя и с трудом понимала собственную
речь.