— О-о-о-о!.. — вскричал пестрый
скоморох. — Как больно! Бедный рыцарь пал на одно колено!
Толстяк не упал, да и боли, видимо,
никакой не чувствовал. Но замешкался, не зная, как быть, и тут
мелкий изловчился подпрыгнуть и попасть ему прямо по затылку.
— Победа-а-а! Победа мелкого
бесеныша! От страшного удара в голову рыцарь бочонка потерял глаз!
Он полетел вон туда, за корсет доброй госпожи! Госпожа, будьте
милосердны, верните глаз славному воину!
Зрители хохотали, улюлюкали и бросали
на помост медяки. Рыжая девица весьма ловко собрала их в передник,
а мужик с башней на голове вручил половину улова мальцу.
— Ну, кто следующим рискнет испытать
удачу?! Помните: победители трех боев сойдутся меж собою в
судьбоносном решающем поединке!
Хармон Паула увлекся зрелищем. Новые
и новые бойцы вопили и кидались друг на друга, скоморохи
паясничали, зрители шутили и гоготали. На помосте оказывались
разные люди, в том числе и крепкие, сноровистые, явно не чуждые
настоящему оружию. Однако зрители охотней приветствовали и щедрей
награждали тех, кто выглядел странно и смешно, а держался пусть
неумело, зато дерзко. Любимцами толпы стали малец-бесеныш; огромный
кузнец, весь заросший черными волосами, будто шерстью; косоглазый
паренек, что дрался в шлеме-тыкве, а после победы сорвал его с
головы и жадно отгрыз кусок. Однажды на помост взобралась даже
женщина — крупная грудастая матрона.
Хармон смеялся вместе со всеми, пару
раз швырял на помост медяки, однако наметанным глазом
присматривался к бойцам. Конюхи, кузнецы, пьяницы и дети мало
интересовали его. Он выискивал тех, кто походил на настоящих
воинов. Пусть оружие было шутовским, но стойка бойца и манера
двигаться быстро выдавали навык. К тому же эти люди не страдали
избытком гордости, раз уж вышли на потешные бои. Неплохое качество
— отсутствие гордости.
Вскоре Хармон присмотрел того, кого
искал. Парень был молод, но статен; выходил на бой с обнаженным
торсом, и мышцы бугрились по груди и спине. У него были длинные
каштановые волосы, темные усики и бородка. Черты лица правильные,
даже красивые; принарядить его — глядишь, сойдет за благородного.
Парень трижды выходил на помост и всякий раз выбирал деревянный
меч, липкий от патоки. Почуяв сноровку, скоморохи ставили против
него людей покрепче, но парень побеждал почти без труда. Он хорошо
владел мечом — по крайней мере, хорошо по меркам рыночной площади
Смолдена. Противники уходили, почесывая ушибы, все в темных пятнах
патоки, а победитель вскидывал «клинок» в салюте. Денег ему бросали
немного: зрителям не нравилось, что парень слишком серьезен.