- А у меня еще одна радость, - оживился мэтр. – Скоро Лидочка
должна приехать!
- Дочка?
- Внучка! – захихикал Юрий Михайлович. - Она с мужем по
заграницам всё. Лондон… Цюрих… А сейчас к родным осинам
возвертаются, в Ленинград! Ах, Антон! Вот чей портрет ты должен
написать! Лидочка у меня красавица, вся в мать. Да-а…
Кербель загрустил, и я решил его приободрить.
- Обязательно напишу. Даже если станет отбрыкиваться!
- Напиши… Антон, - в голосе старого художника зазвучали
просительные нотки, - а ты мне с машиной не поможешь?
- А что с ней не так? – я слегка встревожился.
- Масло надо заменить! А то уже черное, как смоль!
- А, это я умею! – мне стало поспокойней.
- Держи тогда! – засуетился Юрий Михайлович. – Вот ключи от
машины, а вот от гаража. Масло прямо на верстаке, в алюминиевой
канистре, а промывка – в пластмассовой.
- А вы как, без машины?
- Гулять полезно, хе-хе…
Проводив Кербеля, я покрутился по мастерской, взбудораженный,
мысли всклокочены… И, как заезженная пластинка, идут на ум названия
фильмов про Джеймса Бонда.
«Жизнь дается лишь дважды»… «Никогда не говори никогда»…
Кремль, 13 апреля 1973 года. Позднее утро
- Хватит тебе мусолить! Как дерьма в рот набрал! – прикрикнул
Подгорный на благообразного помощника. – Даже бабка моя умела,
чтобы с чувством, с толком, с расстановкой! – остывая, он
развернулся в сторону Врублевского, скромно притулившегося в
уголку: - Как-то деятель из сельсовета к ней заявился - подписывать
пришел на госзайм. Он и так, он и сяк, он и жо… задом об косяк!
Талдычит всё, чего бабке от советской власти перепало, а та ему:
«Ты не агитировай, а формулировай, скильки трэба!», - хохотнув,
Председатель Президиума Верховного Совета жестко добавил: - Так что
кончай меня агитировать! Формулируй, давай!
Трепещущий помощник пролепетал:
- Николай Викторович, я звонил товарищу
Зимянину[1] и в вежливой форме
потребовал, чтобы в отчете о вашей встрече с избирателями написали:
«Президент СССР Подгорный»…
- И что? – зло выцедил Председатель Президиума. – Послал?
Помпред замешкался, но затем, испугавшись начальственного ора,
вытолкнул упадающим голосом:
- Сказал, что по Конституции СССР такой должности нет…
Подгорный витиевато выматерился, и резко махнул рукой помощнику:
сгинь!
Врублевский моргнуть не успел, а дверь в приемную уже тихонечко
прикрывалась за благообразным. Ишь, как вышколили…