Я
остановился, прислушался. Не нравятся мне такие места. Не может
быть лес настолько безмолвным. Особенно днем! Ночью же эту тишину
хоть мечом режь. Я нащупал клинок, что висел на поясе. Сдается, что
в этом лесу нечисти столько, что и врагу не пожелаешь. Спасибо
отцу, единственному человеку, знавшему о моей силе, за то, что счел
нужным научить владеть мечом. Он все же надеялся, что я выберу путь
воина. Удалого, смелого, сильного… Может быть, все так бы и вышло,
как он желал, да только убивать мне было противно.
Я не был
трусом, не боялся смерти и да, рубил нечисть без жалости, понимая,
что либо она нас одолеет, либо мы — ее. Но… Нечисть — это не люди.
Последних было жаль. Они — чьи-то братья, отцы, мужья, сыновья… Их
ждали дома у горячих печей и до наступившей темноты, а может, и
дольше, вглядывались в мутноватые стекла, надеясь, что вернутся…
Живыми. И здоровыми.
Да, я
согласен, что война не дает возможности выбирать, заставляет,
подчиняет своей воле, но убивать невинных, таких же вынужденных
подчиняться царскому указу молодых парней не желал.
После того
как я вернулся с войны, разговор с отцом выдался непростым. Но отец
меня не просто выслушал, но и услышал, понял и принял таким, какой
я есть. Не чета родным братьям… Как же жаль, что отца нет в живых!
Попросить бы сейчас совета, когда неведомая сила тянет на поиски
той, что ночами снится. Манит, зовет, не отпускает… Суженая.
Избранная. Предназначенная судьбой. Кем я буду, если от нее
откажусь? Жалким ничтожным трусом. Предателем. Боги таких не любят
и не прощают. Поделом, впрочем. Дар небес надо ценить: не так часто
он падает тебе в руки.
Образ
красавицы из сна встал перед глазами. Тонкая, стройная, как
березка. Глаза ясные, как озера жарким летним днем. И русые волосы,
непослушные, но я точно был уверен, что на ощупь — мягкие, словно
шелковые нити. Найду я тебя, найду. Слышишь?
Нет,
конечно. Не слышишь. Не знаешь, что я есть на свете, что уже в
пути… Дождись. Пожалуйста.
Я тряхнул
головой и усмехнулся. За эти дни я настолько отвык от людей, петляя
по лесу, что, казалось, разучился разговаривать. Хорош же буду,
когда встречу свою ненаглядную. И двух слов связать не смогу. Мне
захотелось рассмеяться, встревожив жуткую тишину чащи. И нечисть,
что явно сейчас затаилась, перестала настораживать. Если честно, я
боялся только одного — потерять среди листвы маленький клубок,
заговоренный на поиск суженой. Страшнее этого ничего не было.
Понимал, что путевые чары не должны рассеяться, пока не выведут к
моей избранной, но рисковать не смел, поэтому в деревни, что
попадались, не заглядывал. Слишком уж цена была высока.