От беспрестанного давления
сверхэнергии меня мутило и тошнило; я судорожно стиснул занемевшими
пальцами край лавочки, наверное, даже раскачивался и что-то
неразборчиво мычал. Или нет. Не помню.
Главное — внутри крепла уверенность.
Раз не размазывает о незримую преграду, раз наполняет энергия —
значит, вот-вот и войду в резонанс. Надо лишь самую малость
подождать. Совсем немного, ещё чуть-чуть. К тому же рациональная
часть моего сознания упрямо талдычила, что мы отмахали от Западного
луча никак не меньше двадцати пяти километров, и уже рукой подать
до северной дуги с её вполне приемлемой стабильностью.
Так почему бы и не потерпеть?
Смогу ведь? Смогу, да? Справлюсь?
На семнадцатом румбе я выдул кружку
чая и две — воды. Всё выпитое моментально уходило с потом, да ещё
продолжала понемногу сочиться из носа кровь. По рубахе на груди
расползлось бурое пятно, оно уже подсохло по краям, ткань там
встала колом.
Аркаше тоже пришлось несладко,
остальные переносили этот виток несравненно лучше, и я задумался,
не станет ли проще на следующем мне самому, но сразу выкинул эти
мысли из головы.
Никакого «следующего витка» не будет.
Мне — до Западного луча!
Точка!
На подъезде к радиальной дороге
грузовик заметно дёрнулся, и мотор его зазвучал чуть иначе.
Забрезжила надежда, что дело в технической неисправности и
перегревшийся движок вот-вот выйдет из строя, тогда всё решится без
всякого моего участия, и впоследствии не придётся краснеть,
вспоминая постыдную слабость. И домой мы отправимся все вместе. Не
я один, а сразу все!
Вот и уговорил себя ещё немного
потерпеть и даже гордился силой воли секунду или две. Четвёртая
завеса обернулась разлитым в пространстве статическим напряжением —
мигом встали дыбом волосы, забегали по коже разряды, задёргали
судороги. И всякий последующий укол оказывался сильнее
предыдущего!
Взвыл бы в голос, да свело челюсти и
перехватило дыхание. Но это у меня. Лия неожиданно вскочила на ноги
и заголосила:
— Уберите их! Уберите их с меня! Да
помогите же!
Девушка принялась стряхивать с одежды
что-то видимое ей одной, и далеко не сразу я осознал, что это не
воображаемые жуки или змеи, а сгустки оранжевого пламени.
Подвёрнутые рукава рубахи загорелись,
и старший смены рявкнул:
— Гасите её! Живо!
Но никто не стал обливать Лию водой.
Сидевший напротив санитар воткнул ей в шею шприц и разом впрыснул
всё его содержимое, до упора утопив поршень, а пришедшая ему на
смену тётка лет тридцати обернула девушку плотным полотенцем с
какой-то огнеупорной пропиткой, вроде бы даже асбестом.