Сразу за проходной деревянный
тротуарчик и небольшая клумба, где летом садят цветы - симпатично
получается. Облезлая Доска почета, на которой второй год не меняли
фотографии. Когда-то Степан хотел на нее попасть, потому что
передовикам давали очередь на мотоцикл и даже на «Жигули». Вернее,
должны были давать, а на деле Мишку Громова вызвали в сельсовет,
где председатель Панкратов сказал ему с обезоруживающей
откровенностью:
- Передовиков в районе много, Миша, а
«Жигули» одни. И есть человек, которому они нужнее, чем тебе. Он
готов купить за девять с половиной, и отказывать я не советую.
Новенькая «шестерка» в итоге уехала
куда-то в неизвестном направлении, а Мишка остался при пятистах
рублях – вот и весь выхлоп от Доски почета.
За доской, метрах в пятнадцати -
контора, крашеная в синий, с белой фанерной полосой, на которой
красными буквами написано: «Перестройка: гласность, ускорение,
демократия!». А там тротуар расходился: налево участок
автотранспорта, а направо – участок механизированных работ, где и
трудился Степан.
Деревянные ангары, хлипкие мостки,
брошенные через лужи, ржавеющий лом, который уже совсем никуда не
приспособить, горы старых покрышек. Это место было обычным, как
лицо среднестатистического гражданина – увидишь в толпе, не
узнаешь. Но стоит увидеть его на стенде «Их разыскивает милиция»,
как оно сразу приобретает индивидуальные черты.
Степан любил МТС. Он раньше никогда
не представлял себе в деталях конкретный момент, когда уйдет
отсюда. А сейчас вот захандрил, и сразу полезло в голову, что
однажды он выйдет с проходной и больше никогда не вернется. И не
станет этого места, в котором старший механизатор Литвиненко был на
своем месте. Или не на своем? Как тут разберешь. Степан выплюнул
окурок и двинулся на проходную.
За воротами было еще светло, день
неуклонно прибавлялся, и это была лучшая новость за сегодня. Но на
другой стороне дороги, у покосившегося деревянного столба, он
заметил силуэт, который меньше всего хотел видеть. Сумасшедшая
Галка стояла, как фабричная девчонка в известной песне, прижимая к
себе пеструю козу.
Делать нечего, Степан глубоко вдохнул
и двинулся прямо к ним. В том, что они пришли по его душу, он не
сомневался.
- Здрасьте, теть Галь.
- Здравствуй, Степушка, а мы к
тебе.
Степан покосился на козу. Та
промолчала, но посмотрела на него весьма выразительно. Степан
быстро оглянулся, и, убедившись, что вокруг никого нет, вполголоса
промямлил: