Перелистнув несколько страниц, он
вернул книгу на место.
В платяном шкафу очень кстати
обнаружился комплект чистого белья, темно-серые штаны и в тон им
туника длиной почти до колен, с глубокими разрезами на бедрах.
Ткань чем-то напоминала хлопок, но была намного грубее, чем
хотелось бы. Но за неимением ничего другого...
Так и не найдя ни одной пары обуви,
Райз смирился с необходимостью и дальше студить ноги. Зато в
процессе поисков наткнулся на зеркало в полный рост. В тяжелой,
украшенной витиеватой резьбой раме оно висело на стене сразу за
платяным шкафом.
Райзу хватило одного взгляда на свое
отражение, чтобы понять: что-то не так. Что-то не так кроме того,
что он лишился всех своих сил. Да, это все еще был он: четко
выраженные скулы с худыми щеками подчеркивающие область рта, серые
глаза, бугорки над темными бровями с изломом. Даже длина смоляных
волос была такой же, как он ее помнил. Но что-то определенно
изменилось, и то, что он не мог сообразить, что именно — злило.
Убедившись, что в комнате ему больше
делать нечего, он подошел к двери и прислушался. Не было слышно ни
звука.
Даже будучи диверсантом в рядах
друидов, вынужденный из года в год плясать на острие ножа, Райз не
выпускал ситуацию из-под контроля ни на миг. Сейчас же все, что ему
оставалось, это шагнуть в неизвестность, что начиналась по ту
сторону двери, и уповать на свое умение импровизировать.
Последний раз окинув комнату
взглядом, он открыл дверь.
В обе стороны тянулся просторный
коридор, вымощенный черным мрамором.
Выбирать особо было не из чего, так
что Райз пошел направо, туда, где от коридора отходило ответвление,
и на пол падали квадраты дневного света. Провожая взглядом закрытые
двери, что тянулись по обе стороны прохода, Райз не переставал
внимательно слушать пространство. Но все, что ему удалось различить
— это шорох собственной одежды.
Дойдя до развилки, он остановился.
Здесь стена заканчивалась, а коридор расширялся, давая место двум
рядам толстых колонн, высеченных из того же камня, что и пол.
Смысла в подобном архитектурном решении не было, разве что жильцы
питали особую любовь к блестящему антрацитом камню. И еще
колоннам.
До Райза донесся сначала тихий, но
нарастающий с каждым тактом полу-скрежет, полу-стук, словно бы
кто-то бил о камень пустотелой деревяшкой. Разобраться в местной
акустике не представлялось возможным, так что убедившись, что звук
не исходит из-за его спины, Райз приник к одной из колонн и
замер.