Ребятня прознала про это убежище, и стала проводить в нем вечера
– рисовали углем и соком опунции, хранили наворованное, лишали друг
друга невинности, дрались и проливали кровь, испражнялись у порога
или отсыпались в дни ссор с родными. Венчуре не хотелось, чтобы
кто-то узнал, что это его жилье, поэтому не предъявлял на него
прав. Но он додумался разместить в нем бывшее имущество Куклука
Черноротого и прочие проклятые предметы, имевшие к нему хоть
какое-то отношение – негодяя бросили в яму за серию ритуальных
убийств с последующим зверским изнасилованием. Жертвами были
детишки.
Матаньян-Юло до поры до времени игнорировал Куклука, пока тот
ограничивался лишь ересью, молитвами выдуманному духу и отрицанием
Отца – игнорировал даже несмотря на жалобы соплеменников и его
паствы. Отмахивался, говоря, что такие заблудшие люди в их
священном каньоне порой нужны, чтобы своим примером однажды ярко
показать, чем чревато поворачивание спиной к истинному Богу. Тот и
показал, да так ярко, что взбешенные от горя люди на какой-то
момент поверили в его ложного духа даже больше, чем в Отца –
настолько хотели разорвать на куски божество вместе с его
последователем. Куклука от линчевания спасли воины, а Матаньян-Юло
принял решение забросить юродивого в яму, к другим худшим из худших
со всего племени – наверняка, чтобы было кем запугивать непослушных
детишек.
Венчура опасался, что незваные гости раскусят его шутку, ведь
ублюдок сидел в яме и покинуть ее не мог, но чудо все равно
произошло, и следы чужого присутствия в хижине Куклука Черноротого
очень быстро сошли на нет. Видимо, подростки допускали, что дух,
которому поклонялся этот безумец, ежелунно обращает его в дым,
который поднимается со дна ямы и просачивается сюда, где Куклук
снова оборачивается человеком и приступает к своим черным
делам.
Лишь иногда в гроте появлялась пара-тройка новых похабных
рисунков, а от входного порога начинало нести мочой, но стоило
Венчуре выставить старые чуни Куклука у стены, а вымазанный в
красном соке опунции крик, которым тот вершил однажды свои кровавые
ритуалы, подвесить сушиться под сводом хижины, как и эти разовые
случаи прекращались. Убежище вновь стало собственностью ее
единственного владельца, но недолго – вскоре приключилась другая
напасть.