На этом, собственно, всё и
закончилось. Чилийские снаряды ложились с большим разбросом, и
через час такой канонады, раздосадованный Карденас приказал
задробить стрельбу и сбавить ход. Приходилось признать, что
проклятый «Уаскар» снова сумел вырваться из челюстей чилийского
флота в тот самый момент, когда те готовы были сомкнуться и
сокрушить неприятеля.
Однако, вовсе без потерь не обошлось.
В разгар канонады неутомимый Кукалон покинул мостик и направился на
ют. Пушечный дым, пальба, вид фонтанов, поднятых снарядами,
бессильно падающими в отдалении от монитора, привели его в сущее
неистовство. Как рассказывал позже в кубрике «Уаскара»
артиллерийский унтер-офицер Хорхе Адоньес, ставший свидетелем этой
сцены, «щелкопёришка скакал, размахивал руками, словно бразильская
обезьяна, делал непристойные жесты и всё время выкрикивал
оскорбления в адрес преследователей». За что и поплатился – когда
Грау желая затруднить прицеливание чилийским комендорам,
скомандовал правый коордонат, «Уаскар» резко накренился на полном
ходу – и незадачливый репортёр вылетел за борт, словно пробка из
бутылки шампанского. Адоньес успел сорвать с лееров спасательный
круг и швырнуть бедняге вслед, но круг затянуло под винт, и унтер
успел разглядеть лишь мелькающую в пенной кильватерной струе голову
в белом тропическом шлеме.
Когда Мигелю Грау доложили об этом
происшествии, он лишь злорадно ухмыльнулся. «Ничего, выплывет
как-нибудь на своём дурацком колпаке. Он ведь, кажется, из пробки,
как и спасательные пояса?»
Адмирал как в воду глядел. Репортёр –
вернее память о нём, поскольку самого Кальдерона более никто не
видел - действительно «выплыл» именно благодаря своему
примечательному головному убору. С тех пор по всей Южной Америке
колониальные шлемы тропического образца, носимые гражданскими
лицами, стали называть «кукалонами». Кроме того, фамилия
несчастного журналиста сделалось своего рода нарицательным для
обозначения надоедливых штатских, лезущих без необходимости в дела
военных. Что ж, не самая скудная эпитафия - многие и того не
удостоились…
Сутки спустя «Уаскар» бросил якорь на
рейде Кальяо, а ещё через три дня личный посланник президента Луиса
Ла Пуэрты отбыл на французском пакетботе на север. При себе он имел
письма к администрации САСШ и французскому консулу в Сан-Франциско
касательно предоставления военного займа республике Перу. Идея
безвременно почившего Антонио Кукалона начинала обретать реальные
очертания.