преклоняешься – и только, а вот принцесса – слабая и
теплая, ее можно любить... Я непонятно говорю?
– Ты говоришь очень здорово, зеленоглазая. Мне сдается, Альруфин
был бы рад услыхать твои речи.
– Элендейл должна была жить в начале Третьей Эпохи. Никто, кроме
нескольких летописцев, не помнит даже имен тех конунгов, что
правили тогда на роханских равнинах; так кто же более
настоящий – они или эта девушка? Значит, Альруфин –
страшно вымолвить! – превзошел в могуществе самих Валаров?
– В некотором смысле – да.
– Знаешь, мне вдруг пришло в голову... Представь себе, что
кто-нибудь, такой же могущественный, как Альруфин, напишет книгу о
нас с тобой – ведь может быть такое, правда? Тогда какая из двух
Йовин будет настоящей – я или та?
– Ты, помнится, – улыбнулся Фарамир, – давеча просила объяснить
– «на доступном для глупой бабы уровне», – что такое философия. Так
вот, эти твои рассуждения как раз и есть философия – правда,
довольно наивная. Понимаешь, над этими вещами задолго до тебя
размышляло множество людей, и далеко не все из найденных ими
ответов – не стоящая внимания глупость. Ну вот, например... Да-да,
войдите! – откликнулся он, услыхав стук дверь и озадаченно
покосился на Йовин: ночь на дворе, кого это там принесла
нелегкая?
Вошедший был одет в черную парадную униформу сержанта гондорских
Стражей Цитадели (принца всегда интриговало это обстоятельство:
отряд Белый, а форма – черная), и при виде его у Фарамира отчего-то
сразу засосало под ложечкой – похоже, они где-то крупно
прокололись... Он велел было Йовин удалиться в соседнюю комнату,
однако гость мягко попросил ее остаться – то, что они будут сейчас
обсуждать, имеет прямое отношение и к Ее Высочеству.
– Прежде всего позвольте представиться, князь, – пусть и с
некоторым опозданием. Имени у меня нет, но вы можете называть меня
Гепардом. Я на самом деле не сержант, а капитан тайной стражи (вот
мой жетон) и руковожу здешней контрразведкой. Несколько минут назад
я арестовал коменданта Эмин-Арнена по обвинению в заговоре и
государственной измене. Однако не исключено, что Берегонд лишь
выполнял ваши приказания, не особо вникая в их смысл, и тогда его
вина не столь велика. Собственно, именно в этом я и хотел бы сейчас
разобраться.
– Не могли бы вы выражаться яснее, капитан? В лице Фарамира не
дрогнул ни один мускул, и он сумел бестрепетно встретить взгляд
Гепарда – пустой и страшный, как и у всех офицеров Белого отряда;
если же не брать в расчет глаза, то лицо капитана было вполне
располагающим – мужественное и при этом немного печальное.