– Ну, «крохотный возомнивший о себе полуостров» – это и вправду
было неплохо сказано, – благодушно признал барон. – Но вот
последний пункт обвинения – насчет «бурой кислятины» – я все-таки
берусь оспорить. Верите ли, но не далее как с полминуты назад я
думал про себя: эх, к этим бы здешним креветкам – да пару пинт
нашего доброго биттера! Чтобы был черный и горький, как деготь, а
пена должна быть такой плотности, чтоб удерживала на весу мелкую
монетку... – Тут он мечтательно улыбнулся и одарил собеседника
жестом, исполненным усталой снисходительности. – Вы просто не
представляете себе, господин статс-секретарь, что такое настоящий
гондорский биттер. Делаешь первый, самый длинный глоток, и на языке
остается тающий привкус дыма – знаете, будто бы в парке по весне
жгут прошлогодние буковые листья; недаром его так и называют:
копченое пиво...
Господин статс-секретарь ответствовал в том смысле, что в сортах
пива он разбирается никак не хуже самих аборигенов (благо не первый
год работает по Северному направлению), равно как и в сортах
тюленьей ворвани, столь любимой лоссохами с побережий Льдистого
залива. М-да... Не первый год он, стало быть, на Северном
направлении... Можно, конечно, сколь угодно глубоко презирать
чужаков, но зачем же в открытую демонстрировать им подобные
чувства? Ну а то, что получаемые архаичным верхним брожением
биттеры и стауты почитай уж лет сто как не делают нигде, кроме
Эриадора, и что знаменитое широкое копченое пиво вообще не биттер,
а лагер, просто солод для него карамелизуют особым образом... – да
нет, не знать таких вещей о стране, с которой работаешь,
профессионал просто не имеет права! Воля ваша, но странные пошли
нынче сотрудники у умнейшего и аккуратнейшего Алькабира...
Итак, зачем все-таки они назначили ему встречу? Версия первая:
просто выманить его из номера, чтобы без помех пошарить в багаже на
предмет писем, вверительных грамот и прочего. Ну, такая дешевка
была бы под стать разве что дубиноголовым бойскаутам из гондорской
резидентуры – умбарская секретная служба (сколь он ее помнил по
прежним годам) действует не в пример изящнее... Вариант второй:
Алькабир от лица МИДа сообщает ему, что республика изменила своей
многовековой практике временных союзов и балансирования между
разнонаправленными силами; она решила капитулировать перед
сильнейшим – сиречь Гондором – и демонстративно отказывается от
любых контактов с итилиенским эмиссаром (за коего они его,
несомненно, принимают). Вариант третий – наиболее смахивающий на
правду: Алькабир дает ему понять, что хотя республика и в самом
деле изменила означенной многовековой практике, в ней есть
могущественные силы, несогласные с этим решением; так что
«итилиенскому эмиссару» следует иметь дело именно с ними, а не с
МИДом и иными официальными инстанциями – каковые и призван
олицетворять своей персоною надутый недоумок Гагано. Главное, что
при любом из этих раскладов лезть в кабинеты Голубого дворца,
размахивая своими полномочиями (если бы таковые у него и впрямь
были), явно несвоевременно... И на этом месте Тангорна внезапно
разобрал смех: «Значит, я не верю, что Алькабир случайно, без
задней мысли, прислал на встречу со мною именно Гагано, а Алькабир
не верит что я действительно в отставке и не являюсь полномочным
(хотя и неофициальным) представителем Фарамира. Возникшие на основе
этих – вполне произвольных – посылок картины внутренне
непротиворечивы, и не вполне понятно, какого рода факты могли бы
разубедить каждого из нас...»