Элвис была самой блестящей куртизанкой Умбара; от матери –
уроженки Белфаласа, содержавшей в порту непритязательное заведение
под названием «Поцелуй сирены», – она унаследовала сапфировые глаза
и волосы цвета светлой меди, мгновенно сводящие с ума любого
южанина, а от отца – корсарского шкипера, угодившего на нок-рею,
когда девочке не исполнилось еще и годика, – мужской склад ума,
независимость характера и тягу к хорошо просчитанным авантюрам. Это
сочетание и позволило ей подняться из трущоб припортового квартала,
где она родилась, в собственный особняк на Яшмовой улице, в котором
собирался на приемы высший свет республики. Наряды Элвис регулярно
вызывали разлитие желчи у жен и официальных любовниц высших
сановников, а тело ее послужило моделью для трех живописных полотен
и предметом для дюжины дуэлей. Провести с нею ночь стоило целого
состояния – либо не стоило ничего, кроме, к примеру, удачного
стихотворного посвящения.
Именно так это и случилось однажды с Тангорном, заглянувшим «на
огонек» в ее салон: ему необходимо было завязать контакт с
регулярно появлявшимся там секретарем кхандского посольства. Когда
гости стали расходиться, красотка остановилась перед забавным
северным варваром и с возмущением, которое никак не вязалось с ее
искрящимися от смеха глазами, произнесла: «Говорят, барон, вы
давеча утверждали, будто бы у меня крашенные волосы, – (тот открыл
было рот, дабы опровергнуть сей чудовищный поклеп, да вовремя
сообразил – от него ждут вовсе не этого). – Так вот – я натуральная
блондинка. Хотите убедиться?» «Что, прямо сейчас?» «Ну а когда же!
– и, взяв его под руку, решительно двинулась из гостиной во
внутренние покои, промурлыкав на ходу: – Поглядим, так ли ты хорош
в постели, как в танце...»
Оказалось – более чем... К утру Элвис подписала безоговорочную
капитуляцию, условия которой вполне добросовестно выполняла на
протяжении всех последующих лет. Что до Тангорна, то ему это
поначалу казалось восхитительным приключением – и не более того;
барон осознал, что эта женщина исподволь заняла в его жизни куда
больше места, чем он мог себе позволить, лишь когда та со
своеобычной щедростью одарила вниманием юного отпрыска сенатора
Лоано – пустоголового красавчика, сочинявшего тошнотворно-слащавые
вирши. Последовала дуэль, насмешившая весь город (барон действовал
тогда мечом, как дубиной, нанося удары исключительно плашмя, так
что парень отделался сильными ушибами и сотрясением мозга),
приведшая в ярость Грагера и в полное недоумение – умбарскую
секретную службу: разведчики так себя вести не имеют права! Сам
Тангорн принял головомойку, устроенную ему резидентом, с полным
равнодушием и попросил лишь о немедленном переводе из Умбара – ну,
скажем, в Кханд.