– Твои шашни с умбарской секретной службой меня сейчас не
интересуют. Я хочу знать – кто надоумил тебя навести на нашу группу
эльфов, стравив их подполье с тайной стражей Его Величества. На
кого ты работаешь в Минас-Тирите – на людей Арвен? Что им известно
о миссии Тангорна?
– Я ничего не знаю, клянусь чем угодно! – хрипит он, корчась от
боли в выдернутых суставах и отлично понимая, что это еще пока
легкая разминка. – Я не отдавал никаких приказов о похищении этого
Альгали – Араван либо рехнулся, либо работал от
себя...
– Приступайте, сержант... Так кто велел тебе засветить меня
эльфам?..
Они хорошо знают свое дело и очень точно дозируют боль, не давая
ему ускользнуть в настоящее беспамятство, и это длится долго,
бесконечно долго... А потом всё кончилось: милость Валаров воистину
беспредельна, и ласковые ладони Вайры подхватывают его, унося в
самое надежное из убежищ – в сумрачные покои Мандоса.
...Солнечный луч бил Марандилу прямо в глаза – время близилось к
полудню. Он со стоном оторвал тяжеленную – будто и не спал вовсе –
голову от свернутого плаща, заменявшего ему подушку, тщетно пытаясь
то ли проглотить, то ли выплюнуть крик, что так и застрял в
пересохшем горле. Привычно нашарил на полу рядом с диваном
недопитую бутылку рома и, выдернув зубами пробку, сделал несколько
крупных глотков. Вообще-то алкоголь ему уже не помогал – чтобы
по-настоящему прийти в себя, требовалось нюхнуть кокнара: страх за
эти дни полностью выел резидента изнутри, оставив лишь жалкую
сморщенную оболочку. За ворота посольства капитан теперь не выходил
вовсе, а спал только днем, не раздеваясь: он отчего-то убедил себя,
будто Мангуст явится за ним именно в полночь – как в преследовавших
его кошмарах.
Кошмары эти были затейливы и разнообразны. Мангустова
спецкоманда то проскальзывала внутрь его кабинета тенями-ниньокве,
то заявлялась вполне натуральными призраками прямо из глубин
большого настенного зеркала кхандской работы (очнувшись в тот раз,
он тут же разбил его вдребезги), а то просто вламывалась в дверь,
как обычный полицейский наряд – при всех регалиях и документах.
Ярче всего ему запомнился тот сон, где на него напали четыре
огромных – с кошку размером – нетопыря. Неуязвимо-верткие, они
гоняли капитана по всему ночному зданию и со злобным писком
хлестали его по голове своими кожистыми крыльями, норовя добраться
до глаз: ладони, которыми он прикрывал лицо, и затылок с шеей были
уже изорваны в кровавый фарш их мелкими острыми клыками – и лишь
тогда последовала неизменная сюжетная развязка: