по контуру – куда ни попади, всё навылет: месяц
подготовки – и пятнадцатилетний подмастерье, сроду не державший в
руках оружия, утрет рукавом сопли, приложится с сотни
ярдов, и крышка знаменитому барону N, победителю сорока двух
турниров, и прочая, и прочая... Знаешь, как говорят в Умбаре:
"Единый сотворил людей сильными и слабыми, а создатель арбалета их
уравнял": вот теперь эти "сильные" и бесятся – гибнет, видите ли,
высокая эстетика воинского искусства!» «Точно. А тут еще податные
сословия начинают чесать репу: а нахрена, собственно, они нам
вообще сдались, со всеми ихними гербами, плюмажами и прочими
прибамбасами? Ежели для защиты Отечества, так, может,
арбалетчики-то дешевле обойдутся?» «Экий вы, батенька, ползучий
прагматик...» «Что есть, то есть. И никак мне, свинорылому, не
взять в толк: отчего это вышибать человеку мозги мечом благородно,
а арбалетным болтом – подло?»)
Впрочем, и стальные арбалеты, снабженные приближающими
стеклами, и «летающие капли», и даже сбрасываемые с небес
огненные снаряды – всё это выглядело невинными шалостями по
сравнению с тем, чего потребовало от них на днях – устами Гризли –
невидимое руководство. В Мглистых горах издавна известны
несколько ущелий, где из скальных трещин сочится туман, бесследно
тающий затем в неподвижном воздухе. Те немногие, кто сумел унести
оттуда ноги, рассказывают, что стоит вдохнуть этот самый воздух,
как во рту появляется мерзкий сладковатый привкус и лавиной
наваливается неодолимая сонливость; ну а чем заканчиваются подобные
сны, видно по накопившимся там россыпям звериных скелетов. Так вот,
следует придумать способ напускать такой туман на врага...
Кумай был человек дисциплинированный («надо – значит надо»),
однако от этой затеи руководства – отравить воздух – его
замутило: надо ж было до такого додуматься – «оружие Возмездия»...
Хвала Единому – он механик, а не химик, так что лично иметь
касательство к этим работам ему не придется.
...Он сбросил с высоты ста футов пару булыжников (вес подобран
как у разрывных снарядов; легли отлично, впритирку с мишенями), а
затем посадил планер прямо на тракт милях в полутора от
Дол-Гулдура, там, где дорога, рассекшая белым песчаным шрамом
болезненный румянец отцветающей вересковой пустоши, утекала в
сумрачный каньон, промытый ею в темнолесской чащобе; выбрался из
гондолы и присел на обочину, нетерпеливо поглядывая в сторону
крепости. Сейчас подведут лошадей, и он попробует поднять «Дракон»
прямо с земли, разогнав его конной упряжкой, как это делали с
планерами старого образца. Ну, где они там? За смертью бы их
посылать...