Девушка нахмурила личико, попыталась
объяснить.
– Ты не ходить живой лес без страх.
Нур тебя делать стоять, смотреть, ты быть другой, не лес без страх.
Ты прийти не знаю. Ты рождаться не звезда. Ты цохван!
– Но это было совсем другое существо.
Почему оно взорвалось после ранения?
Бросив на Робина снисходительный
взгляд, Сата пояснила:
– Все знать, цохван не трогать. Его
уметь трогать только нур. Он делать это хорошо.
– Кто такой нур?
– Ты говорить «циклоп».
– Понятно. А скажи вот что, Ахмед –
цохван?
– Да.
– Но ты же видела, он был ранен, но
не взорвался. Почему?
– Он другой цохван, я не знать. Я не
атон, не имин, я дэйко. Я мало знать.
– Что такое дэйко?
– Это плохо. Мне нет никогда к атону,
мне не петь имин. Мне могут хотеть заставлять умирать.
В глазах девушки показались слезы.
Сердце Робина дрогнуло, он обнял малышку, успокаивающе погладил по
спине.
– Я мало что понял из твоих слов, но
догадался, дэйко быть не очень весело. Успокойся, здесь ты не
дэйко, никто тебя не обидит. Я поговорю с Густавом, он будет
обходить тебя десятой дорогой.
* * *
Робин выходил из реки, где мылся в
стороне от лагеря, и замер. На берегу возле его одежды, поджав к
груди ноги, сидела Елена.
– Эй, красавица, ты бы отвернулась,
что ли.
– А зачем? Я хочу на тебя
посмотреть.
Пожав плечами, Робин с напускным
безразличием выбрался на сушу, поспешно отряхнул воду, стал
натягивать одежду на влажное тело, мысленно проклиная бесстыжую
нимфоманку. Ее насмешливый взгляд не покидал его ни на
мгновение.
– Ну и как впечатление? – одевшись,
спросил он.
– У тебя очень красивое тело. Мне
понравилось. Не хочешь взглянуть на мое?
– Спасибо, как-нибудь в другой
раз.
– Ну надо же, чем же я хуже твоей
Саты? Неужели эта зеленая девчонка умеет что-то особенное, чего не
умею я? Может, просветишь?
– Между нами ничего не было, это
знают все, тут ничего не скроешь.
– Обманывать нехорошо. Вы только что
так мило обнимались, прямо как голубки, приятно было смотреть.
Посмотрев на Елену с сожалением,
Робин спокойно констатировал:
– Ты воспринимаешь весь мир через
призму своей испорченности. Учти, она иногда здорово искажает
картину.
– Так тебе не нравятся испорченные
женщины?
– Честно говоря – нет. Так что
извини, пойду я.
– Смотри, когда передумаешь, может
быть поздно.
– Как-нибудь переживу.
Робин поднял оружие и не спеша
направился к лагерю. Девушка смотрела ему вслед, в глазах угасла
насмешка, сменившись обиженно-растерянным выражением. Слепым,
рефлекторным движением она зачерпнула горсть крупного песка, сжала
в руке, палец что-то укололо. Очнувшись, она со злобой швырнула
содержимое ладони в воду и, встав, пошла на свет костра.