— Прикурить, — напомнила Эрика, чувствуя, что завладеть вниманием оппонента удалось, но только не в том смысле, в котором она хотела.
Бета, не переставая разглядывать ее, задумчивым плавным жестом извлек из нагрудного кармана пачку сигарет и ловко отщелкнул одним пальцем прикрывавшую ее крышку.
От профессионального взгляда Эрики никак не могли ускользнуть эти пальцы — ровные и квадратные, с холеными ногтями, поблескивавшими маникюром. Да и сигареты были вполне неплохи — с первого взгляда видно, что говно бета не курил.
— Благодарю, — почти инстинктивно погружаясь в роль, произнесла Эрика и, вытянув одну изящным движением, поднесла к губам: — А огонек?
Бета — того и следовало ожидать, он, как-никак, был бетой, — и не думал поддаваться на игру.
Молча и равнодушно извлек из кармана зажигалку и подпалил сигарету, зажатую между чувственных губ.
— Эрика, — сказала Эрика, затягиваясь и пуская вверх красивую струю густого дыма. Она прикрыла веки, так что со стороны должно было показаться, что серый туман обнимает ее лицо.
Джеймс зрелище оценил. По большей части с математической стороны: угол мальчикодевочка рассчитал очень хорошо.
Отвернулся и снова уставился на шоссе. Ему было хорошо одному. Очень, очень хорошо. Так хорошо, что стальной обруч сжимал грудь.
Мальчикодевочка собирался было отойти, когда Джеймс не выдержал и произнес:
— Джеймс.
Эрике имя не понравилось. Оно было скучным — как и весь стоявший перед ней человек. Нет, конечно, дорогие костюмы Эрика любила. Как и запах хороших сигарет. Как и пальцы, которые хотелось приласкать языком, но…
Эрика до конца не понимала, что это за «но». Просто от вида мужчины, стоявшего перед ней, хотелось зевнуть. И потому она отвернулась, решив, что, пожалуй, не будет продолжать разговор.
Тишина длилась несколько минут, а затем Эрика произнесла:
— Хочешь со мной переспать?
Джеймс, тоже доставший сигарету и пытавшийся ее раскурить, поперхнулся и уронил курево на асфальт.
Отчасти на подобную реакцию Эрика и рассчитывала. А отчасти ей попросту негде было ночевать.
«Перетерплю двадцать минут, чтобы остаток ночи пролежать на шелковых простынях», — думала она. Возвращаться домой не хотелось — потому что там по-прежнему оставался Рэм. Пойти в отель она тоже не могла — потому что Рэм мог отыскать ее и там.