Аннабель сделала еще один глоток и подняла голову.
– Я могу подумать?
– Разумеется, леди. А пока отведите мальчика в кровать. Да и
вам, судя по лицу, следует отдохнуть. Я не требую от вас никакого
ответа прямо сейчас, ночь выдалась та еще. Все предложения будут
утром и письменно, но я повторяю – никто и ни к чему не станет вас
принуждать. Спокойной ночи, леди. И вам, юный лорд, спокойной ночи,
– дракон изобразил вежливый поклон и подмигнул Уильяму, который
слушал разговор взрослых с широко раскрытыми глазами.
Аннабель, благодарно кивнув, поднялась и взяла сына за руку.
– Уилл, что нужно сказать?
– Спокойной ночи, джентльмены, – послушно отозвался мальчик.
Джеймс проводил своих гостей взглядом, разрываясь между желанием
проводить своих гостей и опасением, что дракон сочтет его бегство
неуважением. Уильям то и дело оглядывался, Аннабель ни разу не
повернула головы. Впрочем, ей, бедняжке, действительно сегодня
досталось…
А вот его судьба еще не решена.
Дождавшись, когда шаги на лестнице стихнут, Джеймс негромко
кашлянул, привлекая к себе внимание.
– Моего согласия, как я понимаю, спрашивать никто не будет?
Отодвинув стакан, Элессар оперся локтями на стойку и наклонился
вперед, к лицу бармена. Джеймс почувствовал, как от взгляда дракона
по спине побежали мурашки, но не отстранился.
– Неужели мой визит разбудил чью-то совесть? Твою матушку
несказанно порадовал бы сей факт.
– Она…
Дыхание перехватило, и Джеймс с трудом заставил себя сохранять
спокойствие. Если умерший супруг Аннабель внезапно оказался
жив…
– Увы, нет, – дракон печально покачал головой и выпрямился. – Но
твои родители были хорошими людьми, Лисенок Джимми. Да и дядюшка,
при всех недостатках, неплох. Хотя чувство юмора у него
исключительно паршивое. Я хотел с тобой познакомиться, это верно.
Но этот шутник решил, что куда веселее выйдет, если я поймаю тебя с
поличным в собственном кабинете. Он нанял Эрни, а тот напоил тебя
хорошенько и наплел сказок о сокровищах, которые может добыть
только самый умелый и ловкий… На сколько вы поспорили?
– Неважно, – буркнул Джеймс, чувствуя, что вот-вот покраснеет –
вот только пока не ясно, от смущения, или все-таки от злости.
Выходит, он зря торчал три года в Лондоне, шарахаясь от каждой
тени?! – Так что же, меня не сожрут на завтрак? И студентам на
эксперименты тоже не сдадут?