И вот Муса, ыспаганский гость, очертя голову и положившись на
милость Аллаха, рванулся ходом через адскую пустыню, страховидную
преисподнюю, где и саламандра огнём сгорит, и ехидна иссохнет.
Сначала шли обычным путём: отправились из Басры и через три
недели были в Даммаме, арабском посаде, что лежит против Бахрейна.
Там для идущих сухим путём купцов ярмарка бывает. На торгах по
дешёвке прикупили всякого товару – конкурентов нет, и цены стоят
низкие. А куда с этим товаром деваться? Так и соблазнил шайтан Мусу
идти прямиком.
Первые три дня шли солончаками. Песок от соли слипся, будто
морозом схвачен, поверху – ломкая корочка. Пыль на губах горькая, и
что в рот ни возьмёшь – всё горьким кажется. Потом почва стала
хрящевата, неровными голышами усыпана: идти по ней – великая
тягота. Зато воду нашли – колодец Каламат-абу-Шафра. Там верблюдов
поили и снова в путь тронулись.
А теперь идут, и конца-краю не видать песчаному окияну. Волной
песок подымается, с волны под гору идёт. Полдня на этот вал сыпучий
ползёшь и веришь, что перелезешь гребень, а за ним глубокий провал,
ископыть великая, след проехавшего исламского богатыря. Где ударил
копытом могучий конь Тулпар, там разбросан мёртвый песок на два и
на три ашля в глубину, и на дне бьют медовыми струями ключи, дрожат
пальмы перистым листом: фард, халас, ханаизи – слаще фиников
нет.
Но одолеешь один бархан, а за ним второй, точнёхонько как
первый: жёлтый песок выглажен ветром, и рябь по песку пущена прям
как в пруду. Потом красный песок пойдёт – ровный, улежалый. На нём
верблюжья колючка прозябает: торчат из песка хрусткие корявины –
живые ли, мёртвые – не понять. На галечниковых регах разбросаны
колючие подушки каперсов и манны. Зимой, когда прохладный шемаль
порой приносит дожди, сухие ветки наливаются соком, взбухают
зелёными почками. Арабы каперсы едят, а весной присохшей манной
пробавляются. И Семён вместе с ними ел. Поначалу странно казалось,
а потом привык. Даже к саранче, кузнечику сушёному, и то привык.
Человек – тварь живучая, ко всему привыкает.
Другого произрастания в пустыне нет, а звери водятся, но тоже
прескверные, бесовы твари: скорпионы да фаланги ядовитые. Редко
когда проскачет прыгучая песчаная мышь – тушканчик, да метнётся за
ним фенёк – серая лисичка с большими ушами. А всё красным песком
идти веселее, в пустыне и скорпиону рад.