Солнечные пятна - страница 18

Я еще ни разу не ездила на ночных электричках — лишь сидя на лавочке у деревенского дома, считала мелькавшие у темного горизонта огни в их длинных хвостах. Мне казалось, что уехавшие в ночь люди — это счастливцы, что сожгли за собой все мосты и решились начать жизнь с чистого листа. И для каждого из них в моей голове был готов новый сценарий — неизменно с хэппи-эндом. А теперь я сама путешествую так, и под монотонный стук колес и холодный неверный свет ламп мечтаю, чтобы путешествие не заканчивалось никогда.Услышав от Че его краткое «Окей», я молнией метнулась домой, побросала в Викин рюкзак с желтым покемоном пару вещей, зубную пасту и фонарик, ворвалась в гостиную, сбивчиво объясняя задремавшей у телевизора матери, что уезжаю на несколько дней с друзьями, тайком вытянула из ее кошелька две бумажки по сто рублей и, в панике перепрыгивая через три ступени, ринулась на улицу.Че не было на лавочке. Свет в глазах померк.А потом сердце чуть не взорвалось от радости — он стоял за кругом света, привалившись плечом к покореженной детской горке, и ждал. Ждал меня… Мы шли к круглосуточному магазину, я улыбалась и дрожала от странного азарта, тайком смахивая проступившие слезы.На деньги Че были куплены консервы, хлеб и баллон питьевой воды, и Че, матерясь, волок к его электричке, грозившей закрыть двери и тронуться прямо перед нашими носами.В пустом вагоне мы еще долго хохотали и пытались отдышаться.Мир пошатнулся и встал на место, электричка дернулась и покатилась вперед. Перед глазами возник призрак плачущей Ви в миг расставания с ней на этой платформе.Безмятежная улыбка тут же слетела и с лица Че, он отвел взгляд, молча занял место ближе к проходу и надолго ушел в себя.Мы не виделись очень долго, и любопытство изводит меня похлеще раскаленного утюга — написал ли он Ви? Если да — что она ответила?..Отворачиваюсь к окну и облегчение расслабляет плечи: он не решился — иначе бы Ви первым делом рассказала мне об этом в нашей оживленной переписке.***Не знаю, сколько прошло времени — я снова не наблюдаю часов.Вагон тихо скользит по рельсам, за окном нефтью разлита сплошная маслянистая тьма, ее изредка вспарывает белый свет фонарей на полустанках и складах с натянутой над заборами колючей проволокой.Почти все время я вижу в стекле лишь свое бледное лицо да идеальный профиль Че, сидящего рядом.Все это не по-настоящему, нет… Эти двое в отражении — лишь придуманная мной сказка для пары ночных пассажиров, сбежавших от всех в темноту и сгинувших в ней навсегда.Внезапно Че «оживает» — потягивается, избавляется от бейсболки, взлохмачивает челку и скалится:— Я красавчик, да? — И я, словно под гипнозом, киваю:— Да.Краснею от позора, грызу губу и злюсь на себя. Что поделать, если он, даже с разбитой физиономией, способен выключать девчонкам мозги?Че предлагает скоротать путь за игрой в подкидного «дурака», достает из глубин рюкзака колоду карт с голыми дамами, развалившимися в неприличных позах и, давясь от смеха, элегантно раздает их по шесть в одни руки.Я пять раз остаюсь «дурочкой» и лишь раз оставляю в дураках Че. Обижаюсь, дуюсь, но с удовольствием отмечаю, как быстро он собрал идиотские карты и спрятал их обратно в рюкзак.Снова молчание и духота плавят белые лампы под потолком.— Ты как попал на телевидение, Че? И почему ты — Че? — Опьянев от нереальности происходящего и осмелев, я с ногами залезаю на скамейку и прислоняюсь затылком к теплому стеклу.Че разворачивается ко мне, садится по-турецки и становится загадочным:— Спорим, в детстве ты смотрела передачу «В доброй сказке»? — Я восторженно киваю: кто же в городе ее не смотрел? Наш телевизор тогда был относительно новым, и добрая ведущая — тетя Зоя — по выходным рассказывала с экрана сказки маленьким детям. Я внимала каждому ее слову, и убогий несправедливый мир исчезал, уступая место волшебству.Это она научила меня мечтать.— Тетя Зоя, Зоя Приозерская — старейший диктор областного телевидения… моя бабушка. — Лицо Че светлеет.Золотая монетка очередного совпадения падает в воображаемую копилку.— Она с раннего детства таскала меня с собой на съемки, — продолжает Че. — А еще — записывала во всевозможные кружки и прочие мероприятия: я играл зайцев и гномов в театре, выигрывал конкурсы чтецов, даже пел в гребаном хоре! Но в пятнадцать лет объявил себя противником системы, надел майку с Че Геварой и с бабкой больше никуда не ходил. Новая компания, новые увлечения: крыши, граффити, адреналин. Однажды я посеял ключи от квартиры и забурился к бабке на работу. Редактор, дотошная женщина, вспомнила меня. Они запускали передачу про альтернативу, искали примерно такой типаж. Вот с тех пор я и Че! Когда вернемся, напомни мне — я проведу тебе экскурсию по телецентру.Я улыбаюсь, глупо и абсолютно счастливо, и вздыхаю:— Че… Ты даже не представляешь, насколько интересна твоя жизнь!..— Зато я никогда не был в деревенском доме. — Пожимает плечами он.От станции мы тащимся в кромешной темноте — лишь голубой робкий свет карманного фонарика освещает дорогу, лежащую среди пустых выжженных полей. Мы держимся за руки. Просто чтобы не заблудиться, не сбиться с пути и не упасть.***