Суслов же в какой-то мере чувствовал свою вину и тоже
переволновался. Пусть они с Цвигуном не дружили, но точки
соприкосновения по идеологической работе имели. Семён Цвигун писал
автобиографические книги о партизанских подвигах выдуманного
персонажа майора Млынского. По этим книгам были сняты фильмы «Фронт
без флангов», «Фронт за линией фронта», где в главной роли снимался
Вячеслав Тихонов. Суслов высоко оценил сюжет фильмов, лично
хлопотал о награждении премией Ленинского комсомола сценариста
Семёна Цвигуна. Правда, в титрах тот упоминался, как Семён
Днепров.
Когда же оба проявили принципиальность, то не смогли
договориться, и ссора между Сусловым и Цвигуном стоила обоим
жизни.
— А могли его и наши комитетские устранить, — не принял Илья ни
одну из версий по Цвигуну.
— Могли, — не стал я отрицать. — Зачем только? Не помню я ничего
такого-эдакого по этой личности. Был генерал, служил заместителем
Андропова, ведал тайнами, но не такими, за что его могли убили.
— Возможно ты не в курсе, сам же говорил, что не интересовался
биографией Цвигуна, — не соглашался друг.
— Илья, да какая нам разница?! Событие уже случилось, ничего не
изменится и поиск кого-то причастного роли не играет.
С этим Илья согласился. Зато какие начались движения в верхах
после смерти Суслова! Должность главного идеолога досталась
Андропову. У многих такие перестановки вызвали недоумение. Прежде
всего сами комитетчики удивлялись и ворчали по поводу замены и
нового руководителя. На место председателя КГБ утвердили Виталия
Васильевича Федорчука, что стало для меня откровенным сюрпризом.
Дядя Вова меня ни о чём не спросил и не упрекнул. Он привык, что
мои «озарения» случаются спонтанно. Зато Илья высказал, что думал.
Мол, чего не предупредил?
— Да не помню я! Не помню такого человека.
— История свернула на другой путь? — озадачился Илья.
— Если бы. Предполагаю, что в моей памяти такая личность просто
не зафиксировалась.
Федорчука перевели в Москву с Украины, где он был председателем
КГБ союзной республики. Выбирал и назначал генерала армии лично
Брежнев. На Лубянке такие изменения приняли молча и без особого
энтузиазма, поскольку все прекрасно знали о нелюбви Андропова к
Федорчуку, которому пришлось своё любимое детище передавать в
«чужие руки». К тому же приказы и деятельность нового главы вызвали
ропот и недовольство у личного состава.