Но вот от богов жрицы залетали не то чтобы очень часто. По
правде говоря, такое случилось впервые.
Кадмил не мог предположить, как отреагирует Локсий, если
выяснится правда. Он не особенно боялся гнева начальства: за много
лет ему доводилось видеть верховного бога в самом разном состоянии
духа – от благодушного умиротворения до предельного бешенства.
Разъярённый, Локсий дышал пламенем, призывал на голову
провинившегося изобретательные проклятия, окружал чудовищными,
ужасающими иллюзиями. Но быстро отходил и не был злопамятен.
Гораздо больше Кадмила пугало другое. Его собственный организм,
изменённый магическими процедурами, мог подвести в самом важном.
Что, если ребёнок погибнет или, хуже того, окажется монстром? Что,
если он погубит мать? Или, может быть, плод любви бога и обычной
женщины родится идиотом? Станет обузой Кадмилу, вечной болью для
Мелиты, вечным позором для них обоих?
Невесть как залетевшая на такую высоту мошка впечаталась в
правый окуляр очков, расплющилась бурым пятном. «Смерть на тебя», –
пробурчал Кадмил. Он сбросил скорость и, превозмогая напор
встречного ветра, поднял руку, чтобы протереть стекло. Не стоит
беспокоиться о том, чего не можешь изменить; настанет время, и всё
образуется. А, если что-то пойдёт не так, то ведь рядом – Локсий,
лучший и талантливейший учёный Батима. И его биокамеры. И целая
армия учёных жрецов. И целое море пневмы со всей Эллады.
Всё будет в порядке.
«Надо собраться, – подумал Кадмил, прибавляя ход. – У меня
важная работа, а я перебираю всякий вздор. В кои-то веки дали
полную свободу, есть возможность показать себя. Не отвлекайся! Ещё
раз продумай детали!»
Деталей предвиделось немало. Он собирался долететь до Афин и
приблизиться под покровом ночи к царскому дворцу. Приземлившись на
выходящем во двор балконе, проникнуть внутрь и пробраться в покои
Семелы. Найти улики, связывающие царицу с колдовством. А, если
таковых не найдётся (что вполне возможно), подбросить что-нибудь из
содержимого сумки: черепа и прочую мерзкую дрянь.
И наутро бедолагу Семелу можно будет обвинить в самых страшных
злодействах. Чёрное колдовство, некромагия, жертвоприношения
младенцев... Хотя нет, детского черепа им найти не удалось, значит,
просто жертвоприношения. Человеческие. Ладно, уже неплохо. Кадмил,
усмехаясь, представил, как поутру явится с небес к царю Ликандру и
грозно потребует обличить непотребства супруги перед народами
Эллады. Ликандр, небось, рад-радёшенек будет избавиться от
надоевшей жены и публично отречётся от неё, а затем предаст
поруганию и забвению всё, что с нею связано.