Сколько себя помнит? А много ли он помнит?
Глашатай всё кричал, вытирая потное лицо пятернёй, оставляя
серые пыльные разводы на щеках. Что-то про смерть и беду, про
злосчастье и бездолье, про скорбь неутешную и наказание богов. Люди
вставали с мест, брели наверх по ступеням театрона – мужчины хмуро
молчали, теребили бороды, женщины выли, раздёргивая прически на
лохмы. Какой-то старик валялся на земле, рыдая, царапал ногтями
окровавленное лицо. Вдали остервенело, надрывно выла собака.
Акрион стоял, замерев, опустив руки, закутанный в праздничный
пурпур.
Вспоминал.
Вот он – пятнадцатилетний подросток, загорелый до того, что кожа
цветом сравнялась с обожженной глиной. Они с отцом перекрывают
тростником кровлю после урагана, ходят вдвоём по скату крыши, и
сверху всё кажется таким маленьким. Вот Акрион, двенадцатилетний, с
матерью идёт на рынок. Сердится, что придётся таскать покупки по
жаре, дуется. А мать знай покрикивает: Такис заболел, кто ещё
поможет, не отлынивай, лодырь. Вот Акриону десять, и впервые
Киликий берёт его в театр. Ставят «Прометея». Отца приковывают к
деревянной скале. Он кричит о том, сколько добра сделал для людей:
дал им разум и слова, научил понимать тайные знаки и прорицания,
надоумил, как лечить больных и как укрываться от непогоды. Акрион
плачет, жалея отца, жалея бедного Прометея, а после спектакля
решает, что хочет быть актёром. Вот ему девять, и он ранит ногу,
упав с повозки на камень – шрам под коленкой остался до сих пор.
Вот ему...
Акрион вздрогнул.
Порой бывает так: прозвучит случайное слово, сложится узор из
листьев, повеет аромат, и будто бы луч света падает на дно памяти.
Оживляет миг детства, казалось, прочно забытый. Сейчас не одинокий
луч осветил память Акриона, а огромное, яркое солнце. Обожгло,
ослепило. Развеяло темноту, за многие годы ставшую привычной.
И он прозрел.
…Вот ему семь. Отец, царь Ликандр, берет его на руки и сажает
перед собой на лошадь. Вокруг кричат люди, забрасывают царя
цветами. Акрион тянется ручонками к рукояти меча на отцовском
боку.
Вот ему шесть, и отец учит его стрелять из лука, впервые взяв на
охоту. Тетива твёрдая, как железный прут, и, кажется, никто не
сможет натянуть её. Но Ликандр кладёт огромную ладонь поверх
пальцев Акриона, и лук сгибается, послушный царской силе.