Вот ему пять. Отец подбрасывает его в воздух и ловит,
подбрасывает и ловит, а маленький Акрион визжит от ужаса и
восторга. Ликандр смеётся, громко, щедро, и борода его черна, без
единого седого волоска...
Акрион плакал – под маской, неслышно и невидимо для мира вокруг.
Он вспомнил. Всё, до самой последней малости. Как только мог
забыть, как не вспоминал все эти годы?! О мой царь, о мой горький
поверженный царь, как оплачу тебя? Что скажу я над телом твоим?
Слепой от слез, он побрёл по опустевшей орхестре обратно в
скену. Маска полетела в угол, туда же отправились котурны. Акрион
опустился на сундук, съёжился, уткнулся лбом в ладони. Память
донимала его, как воспалённая рана. Дворец. Тронный зал, и
коридоры, и роспись на стенах. Его собственная кроватка из дорогого
дерева. Лицо отца, широкое, смуглое, длинные волосы, схваченные
диадемой. Его смех, большие белые зубы. Мать – воспоминания о ней
были туманнее всего, и одновременно – всего тревожней. Ещё образы,
воскрешённые памятью: какие-то девочки, старше его. Сёстры? Да, у
царской четы две дочери, верней, были две дочери, одной теперь нет.
И снова – отец на пиру, на охоте, с советниками в зале, куда
Акриона не пускают, в андроне, отец правит колесницей, отец стоит
на морском берегу, отец принимает просителей...
Акрион вскинулся, будто от ожога. Самое свежее и самое страшное
воспоминание: отец поднимается с постели и тут же падает от удара
мечом. Как это произошло? Немыслимо, невозможно!
«Тебя околдовали. Подставили. Ты не виновен. Виновны другие –
те, кто наслали магию. Теперь твой удел – месть».
Месть. Но кому? Незнакомец в странной одежде, которого Акрион
счёл обманщиком, не назвал имена злодеев. Только сказал, что
Аполлон явит знамения. Впрочем, трудно найти знамение более явное,
чем непостижимым образом вернувшаяся память.
«Лучше бы она не возвращалась», – подумал Акрион в отчаянии. Он
нашел силы зашнуровать сандалии и, скинув пурпурный хламис,
набросил плащ, в котором пришёл: простой, зелёный. Что же делать?
Куда податься? Кто подлинный убийца отца, кто направил руку
Акриона, навёл морок, заворожил глаза? «Ступайте на агору, –
говорил глашатай. – Услышьте, что скажет Семела. От неё одной
узнаем всю правду». Семела! Ну конечно! Родная мать расскажет обо
всём, что случилось.