Мы смотрели друг на друга, наливаясь
взаимной неприязнью.
— И что получится? «Ах!» — ахнула
она»?
— Нет. Просто «ахнула». Без прямой
речи.
— А если рявкнула? Сказала
«рявк»?
Он поиграл желваками.
— Нет. Рявкнуть можно что угодно. Но
ахнуть — только «ах».
— Позвольте, — с достоинством
позволькнул я. — В словаре Даля «ахнуть» означает (цитирую)
«дивиться чему, радоваться, горевать». И только в самом конце
«восклицать ахъ!»
Следует признать, с моей стороны это
была откровенная бестактность. Но я только что законспектировал в
охотку первый том Владимира Ивановича — и просто не мог не
щегольнуть познаниями.
Однако смутить редактора оказалось
трудненько. Бесстыдство было частью его профессии.
— Даль, — далькнул он как ни в чём не
бывало, — во многом устарел…
— Ничего себе! — ничего-себекнул я. —
Может и Достоевский устарел? Достоевского возьмите! Да у него
сплошь и рядом «ахнул» в значении…
— Тоже мне образец! — презрительно
тоже-мне-образецнул он. — Если мы будем ссылаться на Достоевского
как на эталон русского литературного языка…
— А на кого ж тогда? — озлясь,
а-на-кого-ж-тогдакнул я.
Нет, не так. Просто
«а-на-кого-ж-тогдакнул». Без прямой речи.
Редактор взглянул озадаченно — и
только-не-на-негокнул.
Я почемукнул.
В ответ он не нашёл ничего лучшего
как потомукнуть, и я почемукнул вновь. Но уже с тремя
восклицательными знаками.
Он уклончиво
но-вы-же-не-классикнул.
Я ну-и-чтокнул.
Он всё-равно-так-нельзякнул.
Собственно, на этом наш разговор и
завершился. Я забрал рукопись и, хмуро ладно-посмотрюкнув, покинул
новорождённое издательство.
Снаружи сеялся мерзкий питерский
снежок. На углу совала прохожим листовки и зычно долой-коммунякала
увенчанная вязаной шапочкой пенсионерка. Я вздёрнул воротник
куртейки и, уныло ну-и-временакнув, поплёлся в сторону Московского
вокзала.
2005
(Из цикла «Истец всему»)
Знаем мы эти жидовские штучки
—
разные Америки закрывать и
открывать!
Владимир Маяковский
Капитан и владелец каравеллы «Пинта»
Мартин Алонсо Пинсон стоял у борта, беспокойно всматриваясь в
суматоху на палубе идущего параллельным курсом флагмана.
— Вахтенного ко мне! — приказал он,
не оборачиваясь.
— Родриго!.. — загалдели матросы. —
Слазь с мачты! Капитан зовёт!..
Вскоре объявился вахтенный Родриго де
Триана.
— Что там за беготня на
«Санта-Марии»?
Зоркий Родриго пожал плечами,
прищурился, вгляделся. Никакой особой беготни на неуклюжем
высокобортном трёхмачтовике он, честно сказать, даже и с мачты не
заметил, а уж с палубы-то... Если на флагмане кто и метался,
жестикулируя, в толпе матросов, то одна-единственная чёрная
фигурка, несомненно принадлежавшая Христофору Колумбу.