Помолчали.
— А я вот чего не пойму, — снова
заговорил подсевший. — Расстрелял я тебя там… в той жизни… За это
меня здесь теперь... в наказание... Согласен! А ты-то за что
маешься? Тоже ведь приятного мало — в человека палить…
— Да как… — Стрелявший покряхтел. —
Когда ты в меня там прицелился… страшно было. А потом вдруг такая
ненависть… в последний момент. Тебя бы, думаю, самого грохнуть!
Рука бы не дрогнула…
Расстрелянный понимающе покивал:
— А-а… предсмертное желание
отрабатываешь?
Стрелявший сокрушённо вздохнул:
— Как бы да… наверное…
Снова примолкли.
— Ты зарубки-то хоть делаешь? А то я
со счёта сбился уже…
— Делаю… — Стрелявший предъявил
автомат.
— А как думаешь, долго ещё нам
тут?
— Не знаю. Наверное, пока места на
цевье не останется…
Оба взглянули на цевьё. Места на нём
было ещё предостаточно.
— Короче, как медным котелкам…
Слушай! А честно скажи! Ты меня тут как… с удовольствием мочил
поначалу?..
— Поначалу? — Стрелявший озадачился.
— Н-ну… разве что в первый раз…
Посидели, покачали головами. Вечные
тусклые сумерки висели над пустырём.
— Ну что, земляк, на исходный
рубеж?
Расстрелянный невесело усмехнулся.
Исходным рубежом они именовали условно линию горизонта. А если
повернёшь назад до того, как стена исчезнет из виду, обязательно
затвор заклинит. Два раза проверяли.
— Ладно, пошли…
Оба встали и вновь побрели через
пустырь — прочь от одиноко торчащих останков кирпичной стены.
Волгоград,
январь 2017
Мефистофель
Я даром времени не
трачу.
А. С. Пушкин, «Сцена из
Фауста»
Дьявол был в штатском. Или, как ещё
принято выражаться, в гражданке. Ни рогов, ни копыт — чиновник
чиновником: строгий костюм, тёмно-красный галстук, даже какой-то
значок на лацкане привинчен. Там, где у многих граждан
располагается физиономия, имело место нечто
утомлённо-политкорректное без каких бы то ни было индивидуальных
черт. Чувствовалось однако, что дьявольское терпение на исходе.
— Имейте совесть! — не выдержал гость
из преисподней. — Душу ещё не продали, а ведёте себя, как… Кроме
вас, между прочим, тоже люди есть и тоже не прочь договор
оформить.
Торговались вот уже пятый час. В окне
высотной кухоньки занимался рассвет. Из промозглой заволжской мглы
всплывало алое пушистое солнце.
— Подождут, — скрипуче отвечал
клиент. Не в пример дьяволу, глаза его были красны. Сказывалась
бессонная ночь. — Я свои права знаю. Пока не уточним всё до
последнего пункта — ничего не подпишу.