— Мектати Гарра… — с придыханием произнес владелец арены, смотря на женщину с обожанием, но та уже отвернулась и снова взглянула на его «приобретение», глубоко вздохнула, отчего жемчуг ткани натянулся, очерчивая полную, по-девичьи стоячую грудь, и взмахнула рукой, небрежно указывая на стоящих в ряд островитян.
— У тебя неплохой улов, Акрам. Поделишься со мной?
— Все для вас, мектати Гарра, вы вольны взять любого, — Акрам ответил тут же, не задумываясь, но в голосе слышалось беспокойство, что не ускользнуло и от ушей его собеседницы.
— Любого? — Она снова посмотрела на устроителя боев, вздернув бровь и усмехаясь, ее миловидное, нежное лицо вдруг преобразилось в холодную и надменную маску.
Акрам посерел — настолько сильно кровь отлила от лица — и, пошатнувшись, попытался опуститься на колени, но загадочная женщина остановила его. Ее голос снова стал ласковым, улыбка нежной, а взгляд мягким.
— Не нужно, Акрам. Наше божество любит тебя, и мы любим тебя. Пребывай в нашем свете. — Встав на носочки, Гарра протянула руки, кладя их на плечи хозяина арены, и тот наклонил голову ниже, чтобы женщине было проще дотянуться; легкое прикосновение карминовых губ, и вот таинственная женщина уже идет прочь, сквозь все так же раступающихся перед ней людей, а Харакаш следит взглядом за тем, как тянется по пыльной дороге жемчужный шлейф ткани, и не замечает, что Акрам уже обернулся к своим будущим гладиаторам.
Жесткий, выбивающий дыхание удар в живот последовал незамедлительно. Островитянин даже не успел ничего сделать — от жары, бега и запаха специй кружилась голова, во рту вдруг возник противный, желчный привкус. Следующий удар по шее сбил Харакаша с ног, заставляя рухнуть в пыль, упираясь скованными руками в землю. Варди сделал было быстрый шаг к охваченному яростью Акраму, но короткое «Нет», сорвавшееся с сухих губ бывшего командира, остановило его на середине движения.
Акрам же, словно протрезвев от внезапной злости, отошел, шумно выдохнув, оглядел наблюдающих за происходящим зевак и демонстративно потянулся к кнуту, висящему у седла. Любопытных глаз тут же поубавилось: все сделали вид, что заняты своими хлопотами и им нет дела до того, что именно творит управитель арены со своими людьми.