Оптимистическое заявление спутника не слишком
успокоило Томаса… Однако слова варвара подтвердились буквально
через несколько минут. Всадники выехали наконец на лесную опушку, и
впереди, буквально в сотне шагов, весело засверкали огоньками в
окнах две дюжины изб.
— Ну вот и
добрались, — довольно хмыкнул Святослав и, повернувшись к эльфу,
спросил: — Как думаешь, Илувар, Ждан уже наварил свежего
медку?
Эльф
добродушно усмехнулся и кивнул.
Избы
оказались необычайно просторными. Томас лишь удивленно качал
головой. Они были едва ли не больше, чем дом его отца в Остершире,
а ведь тот дом считался в городке одним из самых больших и богатых.
Отец ведь был не из последних горожан… А тут простой крестьянин.
Правда, дом его отца был каменным, а этот был сложен из огромных, в
два обхвата, дубовых бревен. Но дуб всегда считался дорогим
деревом, коим позволительно пользоваться только очень обеспеченным
людям. Да и по внутреннему обустройству подворье было куда как
богаче тех, что видел Томас, пару раз оказавшись в крестьянских
дворах у себя на родине. Под домом располагалась обширная подклеть,
а в жилую часть вела крепкая дубовая же лестница. Пол,
соответственно, также был из толстых дубовых плах, а не земляной.
Посреди широкой горницы, в которой сейчас хлопотало не меньше
полудюжины женщин и девиц, под радостный рев хозяина накрывая стол
дорогим гостям, возвышалась украшенная изразцами каменка. А к
задней стене дома примыкала обширная, лошадей на десяток, конюшня.
Томас, спустившийся на двор подышать и оглядеться, прикоснулся к
стене и уважительно покачал головой. Конюшня также была выстроена
из дуба. Да уж, живут же эти руссы!.. А в следующее мгновение он
задохнулся от изумления. На стене конюшни висела упряжь — тоже
вполне добротная, из искусно выделанной кожи. Но не она привлекла
внимание Томаса, а то, на чем она висела! Это был… рог
единорога!
Томас
несколько мгновений пялился на это немыслимое чудо, виденное им
допрежь лишь на рисунках старинных трактатов, а затем судорожно
сглотнул и воровато оглянулся. Перед ним на стене висело целое
состояние! Он слышал, что королевский аптекарь сэр Сибелиус
заплатил за наперсток порошка, сделанного из рога единорога, четыре
фунта золота! А тут целый нетронутый рог… ну, почти нетронутый.
Томас дрожащими пальцами приподнял упряжь — точно, на верхней
стороне этой немыслимой драгоценности она вытерла полосу, — а затем
закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул.