1
«Не желаете забрать свое
имущество?»
Пришла пора увидеть место преступления. Через дверной проем
внутрь попадало достаточно тусклого осеннего света, чтобы изучить
обстановку дома. Вернее, ее отсутствие. Коридор, голый и сумрачный,
не длиннее семи шагов, заканчивался тупиком. У входа валялись
брошенные сандалии.
– Это мои гэта, – потрясенно прошептал Одзаки Хэруо.
Он вытаращился на пару деревяшек, словно узрел невиданную
диковину.
Слева зиял пустой проем, ведущий в комнату. От двери-перегородки
осталась лишь перекошенная рамка с серыми клочьями бумаги по краям.
У входа лежала вытертая, разлохмаченная циновка с прорехой по
центру. В комнате виднелись ноги в толстых носках. Обладатель ног
лежал без движения, мало заботясь вторжением. В воздухе царил
сладковатый смрад разложения, отдаленно похожий на запах хиганбаны
у крыльца.
Сообразив, что толку от Хэруо, топчущегося в коридоре, не будет,
я первым шагнул в комнату. Ни утвари, ни мебели. Сырые стены,
лоскуты обивочной бумаги отслоились понизу. Сквозь дыру в крыше
хмурилось небо, обещало дождь. Пол под дырой совсем прогнил и
провалился. По краям, ближе к стенам, он был еще крепким, хоть и
громко скрипел под ногами.
Тело лежало поперек комнаты. Верхнее кимоно распахнулось на
груди. Под темной тканью с белым контурным рисунком, изображавшим
листья плюща, виднелось нижнее, коричневое кимоно. Штаны задрались
до колен. Руки раскинуты в стороны, пальцы свела смертная судорога.
Восковые черты лица отливали в синеву. Они заострились и уже начали
оплывать, но лицо все еще искажали ярость и отчаяние.
Жутковатая смесь.
Рядом валялись плети. Большая размоталась, ее конец свесился в
дыру. Казалось, плеть, ожив, пытается уползти подобно умирающей
змее.
Я шагнул ближе, хотя и не собирался осквернять себя
прикосновением к мертвецу. За два с половиной года службы я привык
к виду покойников. В конце концов, переживать не о чем. Убийца
получил по заслугам и отправился в ад, убитый продолжил жить в теле
убийцы. Все в порядке, справедливость будды Амиды восторжествовала.
Кому сочувствовать, о ком горевать? Остается лишь уточнить
обстоятельства, занести в протокол и сдать дело в архив.
Обстоятельства мне были известны. Свидетели – сослуживцы и мать
Хэруо – опрошены, личность подтверждена, грамота о фуккацу выписана
и заверена у секретаря Окады. Да, теперь, дослужившись до
дознавателя, я не только получал пятьдесят коку риса в год
(полсотни! да я богач!) – но и имел право выносить вердикты и
выдавать документы. Есть чем гордиться!