Но почему, возопил я. Что за напасть?!
«Вы имели несчастье видеть сёгуна в минуты его слабости. Видели
его бегущим, видели осажденным. Слышали требования, выдвинутые
дерзкими мятежниками покорителю варваров. Были свидетелем покушения
на священную особу. Этого не прощают, Рэйден-сан. Если даже сам
сёгун по молодости не придал этому значения, если он и намеревался
послать за вами...»
Я внимал, затаив дыхание.
«Новый первый министр, господин Танидзаки, очень умен. Добавлю,
что он еще и очень предусмотрителен. Ваше присутствие при дворе
будет все время напоминать сёгуну о минутах слабости, помянутых
мной. А главное, вы будете напоминать князьям и военачальникам, что
сёгун – тоже человек. Одно покушение провалилось? Другое может
увенчаться успехом. Третье, пятое, какое-нибудь. Фуккацу? О,
желающие изыщут способ! Такое напоминание – уже вина, даже если вы
не произнесете ни слова. В итоге первому министру придется убрать
вас подальше любым доступным ему способом – например, обвинить в
государственном преступлении и велеть вам покончить с собой. Вас
также могут сослать на остров Девяти Смертей, с глаз долой. Первый
министр благоволит к вам...»
Благоволит? Ход мыслей старика был мне недоступен.
«Конечно же, благоволит. Оставив вас в Акаяме, отвратив сёгуна
от идеи вызвать вас ко двору, господин Танидзаки спасает вас от
злой участи. Я бы на вашем месте молился за благополучие и
долголетие первого министра. Я уверен, что все высказанные мной
соображения господин Танидзаки не стал излагать сёгуну. Великий
господин Кацунага обидчив и злопамятен. Сообразив, чему вы были
свидетелем, сёгун из вашего покровителя легко бы стал вашим
заклятым врагом. А у вас нет ни сил, ни возможностей, ни, извините,
хитрости, чтобы биться с такими врагами...»
Это был отменный урок. С тех пор раз в месяц я возносил мольбы
богам о благополучии и долголетии первого министра. А еще я
радовался, что не полез спрашивать Сэки Осаму о гонцах из столицы.
То, что монах высказал мне со всей возможной деликатностью,
господин Сэки высказал бы совсем иначе, не щадя моей гордости и
точно обозначив уровень умственных способностей дознавателя
Рэйдена.
Гонца из столицы, если тот вдруг все-таки объявится, я теперь
ждал со страхом, осознавая груз последствий. Гонец не явился, страх
исчез. Я даже решил, что разучился бояться, став наконец истинным
самураем. И вот страх вернулся.