Внутри, в главном зале, свет падал сквозь небольшие
круглые окна под потолком, косыми лучами ложился на серые плиты
пола. У дальней стены, возле алтаря с символом солнца, священник в
красном зажигал свечи.
Стерлинг прошел по залу, с любопытством оглядываясь.
Он поравнялся с чашей для пожертвований, положил в нее один золотой
юнит. Монета звонко ударилась о медные стенки.
Священник обернулся, посмотрел на Стерлинга и
продолжил зажигать свечи одну за другой.
— Добрый вечер, святой отец. Трудитесь в поте
лица?
— Нужно все подготовить к вечерней службе, сын
мой.
— Никогда не понимал этой манеры обращения, —
добродушно сообщил ему Стерлинг. — Вы слишком молоды, чтобы и
вправду быть моим отцом. Я грешен?
Священнику было лет сорок на вид, у него были
светлые, по-военному коротко стриженые волосы, и цепкий взгляд
человека, который умеет убивать и готов это делать за достойное
вознаграждение. В подобном Стерлинг разбирался, даже если этого
конкретного человека видел впервые.
— Определенно, сын мой, — спокойно ответил ему
священник. — Вы грешны, не раскаиваетесь и попадете в ад на вечные
муки.
Он сказал это так спокойно и уверенно, что Стерлинг
рассмеялся:
— А вы не щадите чужое самолюбие. К своей пастве так
же обращаетесь?
— С ними я говорю о спасении, но вас вряд ли
интересует спасение.
— Верно, — согласился Стерлинг. — Меня больше
интересует… Механик, верно? Бог может мне помочь?
— Бог — нет, но исповедь может. Идемте.
Рядом с алтарем, в боковой стене обнаружился
небольшой проход, который вел в смежный каменный зал. Окон в нем
было меньше и света свечей не хватало, чтобы рассмотреть все в
деталях.
У дальней стены располагались
исповедальни.
— Удобно, — с улыбкой похвалил Стерлинг, оглядывая
три закрытые, темные кабинки. — Если бы мне нужно было с кем-то
встретиться без свидетелей, лучше места я бы не нашел.
Он был в этом месте впервые. Обычно он предпочитал
обращаться к другим — проверенным — людям, но из-за показаний Кейн
и пристального внимания жандармов это было
неблагоразумно.
— Бог всегда смотрит за вами, сын мой. Не
обольщайтесь.
— Это мало меня волнует, пока Бог не может дать
показания в суде, — с улыбкой ответил ему Стерлинг.
Священник отвел его в боковую кабинку — тесную и
отчетливо пахнувшую пылью — и сам закрыл дверцу.
— Придется немного подождать, сын мой.