Стерлинг отпрянул от них и почувствовал, что что-то
держит его за руку. Он бросил взгляд вниз и закричал — в его руку
врастали светящиеся нити. Толстые, мерцающие, они едва заметно
пульсировали, словно высасывая что-то из него, и они забирались все
глубже, поднимались по руке выше. Это не было больно, только
страшно.
Пение прекратилось и все стихло. Где-то далеко что-то
громыхало, внизу, и едва различимые сквозь клубы спирита силуэтами
застыли башни Города.
— Здравствуй, — услышал Стерлинг и
обернулся.
Она была маленькой, эта девочка в коротеньком платье,
маленькой, и состояла из белесого, словно выцветшего спирита. Она
смотрела на Стерлинга прозрачными пустыми глазами и улыбалась. Ее
платье — детское, едва прикрывающее колени — почти незаметно
колыхалось, как и ее волосы.
Стерлинг почувствовал, что не может двинуться, и во
рту пересохло от страха.
— Я Лидия, — сказала она, чуть склонив голову набок,
будто любопытная птица.
Она была мертвая, эта девочка. Стерлинг почему-то
знал это абсолютно точно.
Она не была просто схемой, она была
фантомом.
Нити из окружающей мешанины спирита дотрагивались до
ее аккуратных туфелек, до бантиков на носках — изучающе и будто
ластясь.
— Мне холодно, — сказала она. — Очень-очень холодно.
Я потерялась.
Она говорила и смотрела сквозь Стерлинга, куда-то в
пустоту. Мимо проплыла схема — совсем небольшая, и, кажется, почти
целая, и девочка протянула к ней руку, ухватила ее цепкими белесыми
пальцами и подтащила ко рту.
Стерлинг увидел, как ровные детские зубы впились в
фрагмент, и показалось, что где-то на границе сознания кто-то
взвизгнул от боли.
— Есть хочу, — сказал Лидия и укусила снова. Она ела
жадно, словно одержимая, и это совершенно не вязалось ни с ее
отстраненным взглядом, ни с детским лицом.
— Очень хочу есть.
Она посмотрела на Стерлинга, и он как-то
почувствовал, что на сей раз она видела — все. Все, чем он был,
все, что он сделал.
Она не судила.
Нет, она просто была голодна.
Он попытался отодвинуться, вырваться из хватки
спирита, даже понимая, что бежать ему некуда, и не веря, что все
происходит на самом деле.
Нет, — подумал он. — Нет.
Девочка подошла, наклонилась к его волосам, втянула
воздух, словно смакуя запах.
— Очень-очень хочу есть.
* * *
Кейн ожидала, что услышит затихание выброса заранее —
все аномалии, с которыми она имела дело раньше, успокаивались
постепенно. Но, видимо, под Грандвейв этот принцип не
работал.