Удивленный Пашка поднял голову, посмотрел на полицмейстера. Даже
спросил:
- Как же так?.. За что?..
Ответом ему был град ударов: полицмейстер лупцевал Павла руками
и ногами.
- За что?.. Ты спрашиваешь за что?.. – говорил полицмейстер, но
ответ давать не торопился.
Колотил азартно, но толково, обстоятельно. Целил в живот, в пах.
Вместе с тем не давал арестованному ни малейшего шанса потерять
сознание.
Пашка с дуру попытался позвать на помощь. Может, даже крик его
кто и услышал, да только решил, что помогать такому пропащему
человеку – дело лишнее. А потом сапог полицмейстера попал в лицо,
выбил два зуба. Следующий удар пришелся аккурат в солнечное
сплетение. Парню резко стало не хватать воздуха. И зубы вместе с
кровью были тут же проглочены.
Дальше было не до крика – меж ударами Павел только старался не
захлебнуться.
Затем, вконец устав лупить, полицмейстер отошел, открыл дверь,
крикнул:
- Эй, адвоката мне!
Пашка выдохнул: неужели все закончилось.
Но слишком рано. Вскорости открылась дверь, вошел солдат со
стаканом густого чая.
Попивая чаек, полицмейстер разговорился:
- Я с «Лондона» имел двести рублей в месяц! И это только
деньгами! А обеды? А игра за счет заведения?.. А?.. А нынче? Хозяин
чуть не спекся в собственном соку! Обжарился до румяной, понимаешь
ли, корочки! Твоими стараниями все огнем пошло. Дым за три версты
от города было видно!
Пашка молчал, стараясь надышаться. Ему стало предельно ясно –
сегодня не его день. Остаться живым до вечера – уже удача.
Или наоборот – невезение?..
-
В конце концов полицмейстер сплоховал – влупил сапогом по
черепушке. И Павел, не осознав своего счастия, потерял
сознание.
Тут же полицмейстер кликнул солдата с ведром воды, чтоб облить
арестанта. Но это не помогло.
Было велено отправить тело в одиночку, а пол отмыть от
крови.
Вернулся писарь, повертел в руках окровавленную бумагу, словно
размышляя: не подшить ли хотя бы ее к делу. Но затем скомкал лист и
бросил его в корзину.
Спросил:
- Что арестованный? Сообщил что-то стоящее?
Полицмейстер покачал головой:
- Абсолютно ничего…
- Крепкий оказался?..
- Да нет, скорее ничего не знает…
-
Пашке снилось лето. Снилась жара, удивительно солнечный день, и
его бабушка еще жива. Она сидит под шелковицей возле двора, беззубо
улыбается прохожим.
Пашка понимал отлично, что бабка умерла лет пять назад, оставив
его совсем без родных. Понимал и то, что видит сон. Но просыпаться
не хотелось: он помнил, что за тонкой пленой небытия его ждет - не
дождется что-то очень плохое.